Новые российские эмигранты. Кто они, сколько их и куда уехали?

С начала активных военных действий России в Украине 25 февраля 2022 года россияне эмигрируют в другие страны – кто-то из-за несогласия с войной, а кто-то из-за риска отправиться на фронт в рамках мобилизации. По меньшей мере 155 тысяч граждан России за прошлый год получили временные виды на жительство в странах Европы, Турции и СНГ. Около 15 тысяч искали политическое убежище в ЕС – правда, получили его там чуть больше 2 тысяч.

Русская служба Би-би-си рассказывает про то, как выглядит крупнейшая за последние десятилетия волна эмиграции из России.

Сколько уехало россиян?

Волну эмиграции 2022 года ученые сравнивают с белой эмиграцией времен Октябрьской революции и Гражданской войны. Масштабы нынешней волны все же кажутся существенно меньше. К 1920 году из России, по оценке Красного Креста, уехали около 2 млн человек. Относительно нынешней волны эмиграции оценки сильно разнятся – от нескольких сотен тысяч до миллиона. Проблема в том, что сейчас неясно, с какого момента человека можно считать эмигрантом.

«Определение миграции, даже такое классическое определение – перемена постоянного места жительства. Иногда уточняют – навсегда или надолго», – говорит директор Института демографии НИУ ВШЭ Михаил Денисенко.

По международным критериям ООН, «надолго» – это минимум на год, напоминает Денисенко. От трех месяцев до года – это временное перемещение, а до трех месяцев – это просто поездка.

Чаще всего мигрантов считают по данным стран, куда они прибывают. Исследователи этой волны миграции советуют считать так: взять данные по въездам и выездам российских граждан в другие страны и вычесть одни из других.

Би-би-си пошла по этому пути и собрала статистику популярных у россиян стран – за основу для расчетов был взят перечень государств, приведенный в исследовании независимого проекта OutRush для Re:Russia (исследовательский проект при поддержке Zimin Foundation, его возглавляет политолог Кирилл Рогов). Это Турция, Грузия, Армения, Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Сербия, Черногория, ОАЭ и ряд стран ЕС. В исследовании есть также графа «другие страны» –в этой категории учитывали данные из Израиля, Монголии, США и Аргентины. Где-то были доступны открытые данные, а где-то пришлось их отдельно запрашивать.

По подсчетам Би-би-си, в 2022 году россияне въезжали в эти страны почти 14 млн раз, а выезжали – почти 10,6 млн раз. Разница между этими цифрами – 3,4 млн.

Это не значит, что из России в военном 2022 году эмигрировали 3,3 млн человек – в большинстве стран власти считают пересечения границы, а не отдельных людей (у каждого из которых таких пересечений может быть много). На эти данные влияет множество факторов: например, разные подходы к расчетам у разных стран или то, что соседние с Россией государства, куда россиянам не нужны визы, становятся "буферной зоной". Человек пересекает границу одной страны, чтобы отправиться в другую, таким образом он отражается в пограничной статистике сразу двух государств, объясняет в разговоре с Би-би-си старший научный сотрудник Финского института международных отношений (FIIA) Маргарита Завадская.

Чуть более точную картину могут предоставить данные о том, сколько россиян решили задержаться в других странах и оформили свое пребывание. По данным, доступным Би-би-си, более 155,4 тыс. россиян получили виды на жительство или разрешения на временное проживание в странах из выборки за прошлый год.

Россияне также подали более 15 тыс. заявок на получение убежища в ЕС, а к концу года получили больше 2 тыс. положительных решений (по данным Евростата). По другим данным, Европейского агентства по убежищам, россияне подали почти 17 тыс. заявок (первичных и повторных) в странах ЕС и получили чуть меньше 2 тыс. положительных решений.

В своих ответах на запросы госорганы многих стран отмечают, что подготовка документов занимает какое-то время и в статистику конкретного месяца попадают ВНЖ и предоставленные убежища, которые могли быть запрошены за несколько месяцев до этого. Одновременно с этим заявки, поданные в 2022 г., могли быть рассмотрены позже (особенно с учетом большого потока дел).

Томас Дэвэрэлл – о попытке получить убежище в Швеции:

«В середине июля я покинул Санкт-Петербург и прилетел в шведский город Гётеборг. Я бежал из России по нескольким причинам.

Одна из них – это преследование в связи с моей сексуальной ориентацией, гендерной идентичностью – гендерквир (небинарный гендер) – и ЛГБТ-активизмом. Другая – страх быть отправленным убивать других людей или лишиться свободы. Тогда в российских СМИ только обсуждалась возможность мобилизации. И, несмотря на то, что власти отрицали планы ее провести, я понимал, что это произойдет.

Участие в войне противоречит моим убеждениям. Я пацифист и с самого начала – с 2014 года – был против политики России в отношении Украины. Я просто не могу себе позволить идти на войну и убивать людей, мирных жителей – для меня это просто немыслимо.

После начала полномасштабной войны я очень активно высказывался против, участвовал в протесте, писал личные сообщения политикам или обращался к ним на страницах в соцсетях – критиковал их действия и пытался поговорить.

Приехав в Швецию, я ощутил себя в безопасности и подумал, что у меня появился шанс выбраться из страны, где я испытывал страх за свою жизнь и свободу на протяжении многих лет. После принятия в России ряда законов – о запрете «гей-пропаганды», о распространении «фейковых новостей» об армии и дискредитации вооруженных сил, о неуважении к власти – угроза жизни и свободе значительно возросла.

В Гётеборге я обратился в миграционное агентство с просьбой о предоставлении политического убежища. На следующий день после подачи заявления со мной провели короткое интервью. Просителю убежища в Швеции нужно доказать, что возвращение в свою страну угрожает его жизни, здоровью или свободе.

В августе и сентябре я прошел два больших собеседования. Нужно было объяснить, почему я не могу вернуться в Россию. Мне было сложно рассказывать подробности насилия и унижения, с которыми я сталкивался в России на почве гомофобии.

На собеседовании также присутствовали переводчик и государственный юрист. По его итогам была начата проверка.

В октябре я получил решение миграционного агентства: ответ был отрицательным. В многостраничном отказе были ссылки на шведское законодательство. Среди аргументов мне запомнилось замечание о том, что в России я мог обратиться в органы власти за защитой. Чиновники признали, что в России есть проблема преследования ЛГБТ-персон. Тем не менее, если полиция не смогла помочь, советовали обратиться в вышестоящие органы.

Этот ответ поразил меня. В России гомофобия исходит не только от обычных людей, но и от власти. Совершенно ясно, что официальные структуры не стали бы мне помогать.

Я решил обратиться в суд с апелляционной жалобой. Документы нужно подавать в письменном виде. Один из них подготовил государственный юрист на основании моих рассказов. Но этот документ оказался достаточно поверхностным – в нем не учитывались большинство деталей моей истории. Как оказалось, государство оплачивает юристу всего пару часов на работу с клиентом. Поэтому я решил подготовить подробные материалы самостоятельно. Как мои личные, так и оформленный юристом документы мы передали в суд. В феврале пришел ответ, что документы приняты и с ними начали работать.

Пока жду решения суда, я учу шведский язык, чтобы найти работу. Знание местного языка здесь необходимо для любой позиции, даже для самой простой работы – как курьер или уборщик.

Допускаю, что мне снова придет отказ, но я совершенно не готов возвращаться в Россию. Пока не вынесено окончательное решение, у меня сохраняется статус соискателя убежища и, соответственно, право находиться в Швеции».

Свой учет того, сколько людей уехало из страны, ведут и российские власти. Так, по данным пограничной службы ФСБ, в прошлом году граждане России выезжали за границу 23,2 млн раз. Данные по въездам обратно в Россию ФСБ не публикует – оценить волну эмиграции по этим данным невозможно.

Однако даже по этой статистике видно, что после начала войны и затем после объявления мобилизации резко подскочило число уезжающих в страны, куда россиянам не нужны визы. По подсчетам "Новой Газеты. Европа", в 2022-м граждане РФ побили пятилетний рекорд по въездам в Армению, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан и Монголию.

В 2022 году россияне действительно могли ездить туда и обратно в соседние страны – этих перемещений намного больше, чем случаев получения ВНЖ или визы. Частично эти поездки можно объяснить тем, что им было очень сложно где-то осесть. За 2022 год россиянам стало намного сложнее получать визы и виды на жительство – правила часто менялись, быстро и неожиданно. В итоге многим приходилось срываться с места и ехать дальше.

Доказательства того, что волна эмиграции была существенной, и ее основные пики можно найти в других, косвенных данных. Например, согласно статистике МВД России, в 2022 году россиянам выдали на 40% больше загранпаспортов, чем в 2021 году – всего более 5,4 млн. Пики по количеству полученных паспортов пришлись на март и декабрь.

Хотя, по предположению АТОР, всплеск мог быть связан с тем, что 10-летние паспорта начали массово выдавать в 2012 году, а к 2022-му срок их действия закончился. Также свой вклад в эту статистику внес отложенный спрос на поездки после пандемии.

Оценки российских чиновников и СМИ подтверждают, что количество уехавших в 2022 году россиян исчисляется сотнями тысяч. О том, что после начала мобилизации из России выехали от 600 тыс. до 1 млн человек, писал Forbes со ссылкой на свои источники. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков отрицал эти данные. Однако подсчеты The Bell и RTVi по отдельным данным самых популярных стран в конце 2022-го – начале 2023-го дают похожие результаты. Министерство обороны Великобритании в мае 2023 года также оценивало возможное количество уехавших из России до 1,3 млн человек.

Политизированные, активные и грустные. Портрет российского эмигранта

Российская пропаганда обычно рисует уехавших как тех, кто пожертвовал родиной ради лучшей жизни за границей. Но, судя по опросам новых эмигрантов, это совсем не так – эмиграция оказалась для них испытанием.

Многим было тревожно находиться в России. Однако отъезд не слишком сильно улучшил их эмоциональное состояние: эмигранты тяжело переживают войну, сложно им дается и переосмысление всего предыдущего опыта жизни и работы в России.

Би-би-си опирается на одно из самых полных исследований о новых российских эмигрантах – «Российская ризома: социальный портрет новой эмиграции». Это работа OutRush, опубликованная на сайте Re:Russia. Еще одно исследование, основанное на опросе, публиковало издание «Бумага».

По данным OutRush, 39% опрошенных осенью респондентов сообщили, что большую часть времени или почти все время за последние три месяца ощущали депрессию. Больше половины постоянно испытывали грусть. Особенно плохо себя чувствовали те, у кого остались в Украине родственники. Отдельная причина для тревоги – это будущее России и жизни там.

«Уехавших в весенней волне интересует вопрос, какова будет жизнь в России, "когда все закончится" – будет ли она соответствовать их ожиданиям и привычным стандартам? Многие приходят к отрицательному ответу», – пишут исследователи.

Социолог Любовь Борисяк в статье, опубликованной в марте на Re:Russia, пишет, что многие уехавшие говорили об обращении за психологической или психиатрической помощью. Их продолжает беспокоить неустроенность, непонятные перспективы с поиском работы и финансовые трудности. Некоторые тяжело переживают слова детей-подростков о том, что родители разрушили их жизнь, писала Борисяк.

Ученые также попытались понять, кто же уезжал из России в военном 2022 году. Авторы исследования OutRush отмечают, что уехавшие – это в основном жители крупных городов, «в среднем моложе, образованнее, обеспеченнее тех, кто остался, у них больше ресурсов».

Однако в исследовании издания «Бумага» говорится о том, что возрастного разрыва между теми, кто уехал, и теми, кто остался, нет. А вот в уровне дохода разница есть – уехавшие в среднем более обеспечены. Правда, наличие собственной квартиры более характерно для тех, кто остался.

Есть разница между первым и вторым пиком эмиграции – в марте и в сентябре. Как отмечает Маргарита Завадская, первая волна обладала большими ресурсами и имела больше возможностей. Волна уехавших от мобилизации более разнородная по сравнению с первой.

Первые были более похожи на экономических и политических эмигрантов, у людей из второй группы есть черты, которые характерны для беженства, отмечает Завадская. Но беженцами их называть нельзя.

После переезда экономическое положение эмигрантов ухудшилось. Это касается в первую очередь тех, кто работал в российских компаниях – постепенно многие из них стали заниматься фрилансом или нашли работу за рубежом, некоторые даже открыли свой бизнес.

Сергей – об отъезде из Ростова-на-Дону и двух работах в Грузии:

«Я работаю в компании, которая продает импортные комбайны местным фермерам.

Прямо 24 февраля я позвонил своим друзьям из разных сфер. Мы начали обсуждать, что происходит, и пришли к одному знаменателю – что бы ни происходило дальше, экономике будет плохо. Стали думать, что делать. Через неделю мы встретились и приняли решение, что нам придется переезжать.

Сразу после начала мобилизации Сергей уехал в Ереван – однако позже он перебрался оттуда в Тбилиси

Днем я работал, а вечером рассылал свое резюме в те страны, где используется наша техника – по Австралии, Новой Зеландии. Пытался в Великобританию – по всем дилерам рассылал свое резюме. Часто говорили: нам бы вас на собеседование, вы приедете, пообщаемся. Только визу мне самому не получить – а они готовы были сделать только после стажировки.

За это время стало тревожнее жить: вокруг военная техника, все это непрерывным потоком идет в известную сторону. Много госпиталей заполненных. Аэропорт ростовский не работает, а самолеты летают целыми днями – в десятки раз стало их больше.

И, конечно, понимание было, что мобилизация будет. Мы с друзьями знали, куда мы поедем – в Ереван. Моя мать, которая до этого называла меня предателем, позвонила мне через секунду после конца обращения Путина и сказала «собирайся». Я собрался, поехал на Верхний Ларс.

Ехали всю ночь почти, к утру мы приехали и встали в пробку. Мы по сути в самом начале стояли, но все равно простояли в ней 12 часов. Там нечаянно познакомились с ребятами, которые ехали в Тбилиси, муж с женой. Мы их подвезли через границу. Ребята эти за то, что мы помогли, нам в Тбилиси гостиницу сняли – мы там и отдохнули, и посмотрели город.

Вот этот друг, с которым мы познакомились на границе, открыл там бизнес за два месяца. Он начал заниматься машинами и начал нас подтягивать на эту тему. Я переехал в Грузию.

Денег уходит очень много, учитывая, что семья живет в России, а я живу там еще и плачу за квартиру в Тбилиси – там цены очень сильно взлетели. В конце ноября мы по-тихому сгоняли в Россию.

Потом на новогодние праздники купили билеты женам, они приехали. Вот когда жена приехала, выяснилось, что у нее депрессия, причем серьезная – она лечится. Я не знал об этом, не видел этих проявлений. У ребенка также стресс, у него затормозилось развитие.

Я работаю на двух работах. Для того, чтобы переезжать за границу, надо иметь какой-то капитал. Времени мало, экономические возможности ограничены, приходится крутиться любыми методами. Иногда я просто жертвую сном. Выходных у меня не существует. Иногда сплю в машине, потому что есть цель – уехать и вывезти семью. Жену я уже убедил в необходимости переезда».

По данным OutRush, к началу сентября 2% опрошенных стали безработными, а 5% приняли решение пойти учиться (при этом планы пойти учиться есть у 38% уехавших – по исследованию «Бумаги»).

На желание эмигрантов увольняться из российских компаний повлияли ограничения на удаленную работу, увеличенный налог для нерезидентов и сложности с переводом денег с российских счетов на иностранные.

Тех, кто уехал еще до начала мобилизации, отличает и то, что они больше интересуются политикой. Частично это связано с тем, что тогда из страны уезжало много людей, так или иначе связанных с политическим процессом, – правозащитники, работники некоммерческих организаций, журналисты и другие.

Более того, они еще и склонны к активизму – социальному или политическому. За границей они организуют поддержку украинских беженцев или увлекаются местными инициативами. Часто они публикуют политические посты в соцсетях, подписывают петиции или открытые письма.

Уехавшие продолжают поддерживать связи и между собой, и с теми, кто остался в России. Каждый второй респондент исследования OutRush разговаривает с близкими в России каждый или почти каждый день, 37% – несколько раз в месяц.

Общение в сетях, множество различных чатов позволяют эмигрантам, разбросанным по всему миру, координироваться. В этих чатах они «обсуждают свою жизнь в конкретных городах, делятся информацией о детских садах и школах, ищут работу, предлагают свои услуги, организуют совместный малый бизнес или планируют активный досуг».

Это еще и поддержка для тех, кто потерял прошлую жизнь и не знает, где начать новую. Ресурсом в этом случае оказываются не только близкие друзья и коллеги, но и шапочные знакомые. Многие даже ездят друг к другу – и это тоже помогает справляться.

Кроме специализированных чатов, найти друг друга и получить всевозможные советы можно через проекты, которые связывают эмигрантов в разных странах и помогают им. Это, в частности, информационные и консультационные проекты «Служба поддержки», «Ковчег», «Гайд по релокации» и другие.

Светлана – о поисках квартиры в Белграде и работы в Нидерландах:

«Я переехала 12 лет назад в Москву из маленького города Пущино, поступила на физфак. Закончила, работала продакт-менеджером в разных компаниях. Вот это все до 2022 года.

Я не планировала никогда переезжать, потому что очень люблю Россию, Москву. Мне вообще все очень нравится. Я ипотеку взяла осенью в Москве. Да и вообще планировала там жить до пенсии.

А потом началась война. В марте я поняла, что она не остановится – сделать ничего нельзя. Люди не выйдут массово на улицы. И решила, что нужно уезжать – по совокупности эмоциональных причин и рациональных. Я хотела бы, чтобы между мной и правительством была как можно большая дистанция – мне неспокойно жить в стране, которая не слышит обратной связи. Я не очень верю в благополучное будущее России в ближайшие годы.

Светлана выбрала Белград для переезда – в том числе из-за того, что хотела остаться в европейском часовом поясе. Однако обустроиться там оказалось не так просто

Я выбирала между безвизовыми странами. Мне нужен европейский часовой пояс, поскольку работаю все равно в Европе. Уехала я в Сербию в начале марта, в Белград. Я до этого никогда здесь не была. У меня не было работы. На момент приезда я решила, что я быстро найду какую-нибудь работу, либо уеду куда-то дальше, либо буду удаленно работать.

В Сербии можно делать «визараны» раз в месяц и легально находиться в стране вообще сколько хочешь. Есть люди, которые собирают толпу, просто всех вместе везут к границе, а потом возвращают в Белград.

Пока я там жила, сильно выросли цены на жилье. Изначально, когда я приехала, квартира на короткий срок стоила 600 евро в месяц, а на долгий срок – 400 евро. А к лету цены подросли: квартира за 600 уже стоила 800 евро. Все искали примерно одно и тоже – одну-две комнаты в центре с хорошим ремонтом. И вот эти квартиры начали заканчиваться. Оставались варианты больших квартир и квартир где-то на окраинах в неприятных районах.

Я снимала квартиру на месяц и переезжала, жила в разных районах – каждый раз квартиры становились дороже. А потом стала смотреть долгосрочные варианты. Казалось, что когда мне нужна будет квартира на более длинный срок, я быстро сниму. Но в какой-то момент я зашла на сайт поиска недвижимости и увидела, что квартир практически нет.

Кроме этого сайта, есть разные боты, сделанные русскими релокантами, которые мониторят сайты и быстро выкидывают в чат подходящие варианты. Но проблема в том, что, когда появляется объявление, одновременно собственнику звонят все русские, которые находятся в поиске квартиры. И дальше одновременно на просмотр приходят 5-10 человек, а собственники не очень понимают, что с этим делать.

К счастью, сербы оказались очень приятными людьми. Они не стали устраивать аукционы или что-то такое. Они говорили, «кто первый пришел, тот первый квартиру и смотрит». А обычно квартиру снимают сразу.

Получалось, что если ты хочешь классную квартиру, то ты должен первый прийти на просмотр. Для этого надо просто физически бежать к этой квартире, чтобы первым оказаться у подъезда. Мне пришлось проделать это, по-моему, пять раз.

Риелторам на клиентов плевать. Сейчас любая квартира сдается кому угодно, очень быстро, и они особо клиенту не помогают. Мне повезло. Моя риэлтор услышала о новом варианте и договорилась с другим риэлтором. Несмотря на то, что я прибежала на просмотр не первая, мне сдали квартиру.

Я какое-то время была в поисках новой работы. Один из вариантов, на который я подавалась, был в Нидерландах. Рекрутер сказал мне о том, что новую квартиру в Амстердаме можно начинать искать еще во время собеседований – там ситуация гораздо сложнее. Правда, в итоге сейчас я работаю удаленно на молдавский стартап и по-прежнему живу в Белграде».

Постепенно мигранты адаптируются - те, кто переехал весной, к сентябрю стали более уверены в своем будущем. Число опрошенных, которые ждали, что их жизнь станет гораздо хуже или немного хуже, снизилось с 37% в марте до 15% в сентябре.

«За первые полгода, проведенные в эмиграции, россияне стали намного более оптимистичны в отношении собственной жизни, но все еще не видят позитивных сценариев развития ситуации в России», – пишут исследователи.

Все меньше возможностей. Куда могут уехать эмигранты?

В России в середине апреля 2023 года электронные повестки в армию были приравнены к обычным – теперь их могут присылать через «Госуслуги». Это не привело к новому всплеску эмиграции из страны, хотя в чатах, где обсуждают возможный выезд, люди волновались по поводу новых правил.

Причин такого спокойствия может быть много. Например, люди не до конца поняли риски или просто не хотят уезжать. Но, возможно, еще одна причина в том, что за год возможностей уехать из России и получить на новом месте право работать и жить на законных основаниях стало намного меньше.

В первые дни войны царил хаос: страны Европы постепенно закрывали свое воздушное пространство для российских авиакомпаний – Россия отвечала им тем же. Рейсы отменялись, а те, что не были отменены, дорожали на глазах. Да и по земле было выехать сложно – запрет на выезд через сухопутную границу ввели еще в пандемию коронавируса и отменили только летом 2022 года.

Паника постепенно спала, и многие за весну и первую половину лета смогли уехать и, главное, осесть и получить документы в других странах. А вот с августа ситуация постепенно начала ухудшаться. Сначала страны Балтии, Польша и позже Финляндия закрыли въезд россиянам по своим шенгенским визам, а потом и по любым шенгенским визам. Через эти страны россияне обычно выезжали по земле в Европу. Да и в ЕС в целом стало въехать сложно – в августе Евросоюз разорвал соглашение об упрощенном получении виз. Теперь шенген получать дороже, дольше и сложнее – чаще всего визы дают на определенные даты.

После начала объявленной Путиным 21 сентября 2022 года мобилизации сотни тысяч россиян устремились в те страны, с которыми у России сухопутные границы и где не было жестких визовых ограничений, – в Грузию, Казахстан, Монголию, Кыргызстан и другие. Уехать туда можно было относительно дешево (хотя часть мужчин, которым уже пришли повестки, из страны не выпустили), да и легализоваться там было не слишком сложно.

Часто из этих стран россияне ехали дальше, но тоже, как правило, туда, где можно легко получить право жить, – в Турцию, некоторые страны Азии и даже Латинской Америки.

Продолжение материала читайте по ссылке. Там вы узнаете, какой урон эмиграция нанесла России.