«Воспитание» или насилие? 10-летний избитый отчимом Максим из Лунинца ушел из дома и не хочет назад

10-летний Максим ушел из дома 5 марта. Встал утром, отвел сестру в садик – и пошел к своей тете. Мальчик рассказал ей, что его избил отчим, и показал синяки. Она поставила в известность школу. Педагоги – инспекцию по делам несовершеннолетних и органы опеки. После уроков мальчика увезли на экспертизу, потом в больницу. Только к вечеру он вернулся домой. Не к себе – к тете. С мамой он жить пока не хочет. Говорит, что боится отчима.

Максим (фамилии героев мы не публикуем по этическим соображениям. – Прим. TUT.BY) – старший ребенок в семье. У него есть две сестры. Одной, Ольге, четыре года. Вторую зовут Мелитина. Ей скоро будет три. Она от второго брака.

Отец Максима и Ольги умер в 2015 году от онкозаболевания. Мама Людмила некоторое время одна воспитывала двоих детей, а затем в ее жизни появился другой мужчина, Михаил. 4 марта отчим избил пасынка. Бабушка Максима по папиной линии Валентина Владимировна направила в органы опеки, прокуратуру и редакцию TUT.BY письмо, в котором рассказывает, что произошло с ребенком.

«Ситуация, на основании которой были поданы заявления в прокуратуру, произошла 04.03.2019 года… Отчим начал избивать Максима шнуром. По словам Максима, [отчим] избивал его долго. Мать никак не реагировала на плач и крики Максима. В момент, когда [отчим] отвлекся, Максим вырвался из комнаты и выбежал из квартиры на лестничную площадку. Там он стал кричать о помощи: – Люди! Помогите, спасите! Меня папа убивает! Вслед за Максимом выбежал [отчим], схватил сразу за ухо, потом за руку, затащил в квартиру и сильно ударил кулаком в челюсть с правой стороны, потом взял шнур и начал избивать еще сильнее. Максим вырвался и побежал в зал. Он [отчим] схватил Максима руками сзади за шею и сжимал своими пальцами шею Максима до тех пор, пока Максим не перестал кричать и сопротивляться. Максим рассказал мне, что, когда ему стало тяжело дышать, он замолчал. После этого [отчим] отшвырнул Максима лицом на диван, прокричав угрозу убить его <…> Максим рассказывает, что на протяжении двух лет [отчим и мать] систематически избивали его шнуром, ремнем, скакалкой, кулаками, ногой, рюкзаком. Били по лицу, по попе, по ногам, по рукам – по всему телу, после чего часто оставались синяки».

Женщина просит опеку через суд лишить мать и отчима Максима родительских прав – и показывает 12 фотографий синяков, которые остались на теле мальчика.

«Никто не услышал, никто не выбежал»

С Максимом мы встретились в квартире многоэтажки на окраине Лунинца, где он пока живет с семьей своей тети Аллы. Школьник сидит в просторной гостиной на диване, рядом – его родня по линии отца: бабушка Валентина Владимировна и ее сестра Ирина Владимировна, родная тетя Алла и двоюродная тетя Надейка. Максим выглядит немного растерянно. Он набирает в легкие побольше воздуха и под всхлипывания бабушек тихо рассказывает свою версию событий:

– Я был в школе. Под конец уроков мне позвонила мама. Сказала, что их дома не будет, они будут в гостях. Я пришел домой, открыл квартиру, перекусил, сел за уроки. Я делал уроки – и где-то в 22.30 начали сильно стучать в дверь. Я испугался. Посидел пару секунд, а потом пошел посмотреть в глазок. Там были отчим, мои сестры и мама. Они вошли. Отчим спросил сразу, как вошел: «Почему так долго не открывал дверь?» Хотя не сказать, что долго открывал. Отчим спросил: «Что, в телефоне лазил, поэтому дверь не открывал? На калькуляторе решал?» Я сказал нет – и побежал в детскую. Он пошел за мной, спросил, брал ли я телефон. Взял мой рюкзак, вытряс его. Выпали книжки и телефон. На телефоне он увидел отпечатки от пальцев и еще раз спросил, лазил ли я в телефон. Я сказал, что нет – на самом деле не трогал. Он пошел за белым шнуром от удлинителя и сказал еще раз: «Ты брал телефон». Я сказал: «Нет». Потом он начал меня бить. Я убежал в зал. Он пришел в зал и начал меня бить. Ему позвонили – и я в это время успел открыть квартиру, надеть шлепки и выбежать на лестничную площадку. Я выбежал и начал кричать: «Люди, спасите, помогите, меня папа убивает, избивает». Он схватил меня за ухо, потом за руку и затянул в дом. Ударил кулаком в челюсть. Мама все это видела… Потом он меня затащил в зал и начал еще сильнее избивать шнуром. Потом взял пальцами за шею сзади, пока я не перестал кричать. Потом швырнул меня на диван. Я сидел. Потом пришла мама и сказала: «Пошел в детскую спать!» Я пошел спать. Всю ночь не мог заснуть. Волновался, что он опять ночью придет. Наутро встал. Когда мама зашла в комнату одевать сестру в сад, я попросил завести ее. Отвел ее и подумал, что не хочу возвращаться домой. Пошел к своей тете. Она очень близко к садику. Все рассказал. Она позвонила бабушке, тете. Мы поехали в школу. Пришла милиция, я завучу все рассказал. Потом поехали в больницу, поликлинику. Меня проверили, УЗИ делали – и мы приехали вечером сюда.

– А что за шнур от удлинителя?

– Он (отчим) давно просто взял и отрезал шнур от удлинителя.

– Для наказаний?

– Да.

– А ты еще нам рассказывал, что там узел был или ручка,– подключилась к разговору тетя Надейка.

– Да, там был узел. Он меня тоже им ударил.

– Узел был на удлинителе?

– Да.

– А где этот шнур обычно висит?

– На вешалке за куртками. А в последнее время начал его на стол моей сестре класть.

– А почему ты решил выбежать на площадку?

– Чтобы люди услышали и защитили меня. Никто не услышал, никто не выбежал.

По словам Максима, физические наказания к нему применялись и раньше, но он никому об этом не говорил:

– Я боялся, что он (отчим. – Прим. TUT.BY) все узнает. Он мне говорил, что если он узнает, что я кому-то рассказал, то мне будет очень плохо.

По словам родственников Максима, для них произошедшее стало шоком. После смерти Александра их отношения с его вдовой Людмилой стали ухудшаться, а общение с детьми постепенно сошло на нет.

– С Людой раньше мы общались очень хорошо. Для нас это был член семьи. Даже после смерти Саши мы готовы были общаться, несмотря на то, что она с кем-то начала жить. Это было очень больно, но ради детей мы готовы были общаться. Первое время Максима она отпускала, а потом – все. <…> Чтобы проведать детей, нужно было ходить в садик, – рассказала Надейка.

«Я от своего ребенка никогда в жизни не откажусь»

Дом Максима находится в минутах десяти езды от квартиры, где он живет с тетей Аллой. На маму Людмилу мы наткнулись у входной двери. Женщина согласилась поговорить, но попросила подождать, пока она заберет из садика Олю. Вернулась, открыла входную дверь, бросила: «Входите», – и пригласила в гостиную. Туда же прошмыгнула, разувшись, Оля. Девочка прыгнула на руки отчиму Михаилу и обвила его шею руками. Родители отвели ребенка в другую комнату поиграть, чтобы не обсуждать при ней произошедшее.

– То, что они говорят, – это все неправильно, – сразу сказал мужчина.

Людмила не отрицает, что после смерти бывшего мужа отношения с его родственниками стали напряженными, постоянно возникали конфликты. По словам женщины, поводов для ссор было несколько: квартира, оставшаяся после смерти мужа ей, а потом ее решение жить с другим человеком. Общение детей с родственниками погибшего мужа она ограничила больше года назад из-за того, что они, по ее словам, «нелестно о ней отзывались в присутствии Максима и настраивали сына против нее».

По словам мамы, Максим с детства был трудным ребенком: капризничал, устраивал скандалы. После смерти отца ситуация усугубилась:

– Я уже столько натерпелась за эти три с половиной года, что мы с мужем живем… Он или хочет показать свое недовольство, что Миша с нами живет, или что… Я не могу понять просто.

Родители отмечают, что в последнее время мальчик стал мало внимания уделять урокам, предпочитая учебе игры на телефоне.

– У него в телефоне игры, убийства, самоубийства. Он лазил на крышу с мальчиками. Была у него еще игра «Беги или умри» – бежал через дорогу перед машинами. Миша его наказывал, а ему было все равно. Для него телефон – это вся жизнь, – вздыхает Людмила.

Михаил по профессии дальнобойщик. В феврале он был в рейсе. Пока отчима не было дома, Максим, говорит мама, серьезно «проштрафился»: ушел на спортивную секцию к 9.00 – и пропал. Людмила обзванивала его друзей, родителей, учителей, пытаясь найти сына. Максим вернулся домой сам около 14.00. По словам мамы, ругаться у нее не было сил. Она по видеосвязи набрала Михаила и передала трубку сыну.

– Миша спросил: «Максим, что это за дела, объясняй, почему у мамы сердце не на месте». Максим начал рассказывать, что после секции пошел к другу, туда пошел… Миша спросил, почему после секции он домой не пришел, почему меня не предупредил. Сказал: «Думал, что мама не отпустит». Слово за слово… Миша был уже на нервах, – рассказывает Людмила.

– Сказал: «Приеду, по ж**е получишь», – добавляет Михаил.

Михаил вернулся из рейса, раздал детям подарки. Про разговор с Максимом помнил, но решил не наказывать:

– Он пришел, сказал: «Папа добрый, идите мириться», – объясняет мама.

В понедельник, 4 марта, Максим пошел в школу во вторую смену. В обед соседка привела к Людмиле и Михаилу свою дочь, чтобы они присмотрели за девочкой. Ближе к вечеру она вернулась, и две семьи пошли в детское кафе. Максим к тому времени домой еще не пришел из школы.

– После кафе мы пришли домой, стали стучать в дверь, – рассказал Михаил. – Минуты три дверь не открывалась. Потом Максим уже открыл и смотрит испуганными глазами. Я спросил, что он делал. Сказал, что учил уроки. Я подошел к урокам – уроки не сделаны.

Михаил нашел телефон, который они спрятали, чтобы Максим не отвлекался на игры, и заметил на экране следы от пальцев. Родители предположили, что за то время, что мальчик не открывал входную дверь, он пытался почистить историю браузера, чтобы мама с отчимом не узнали, чем он занимался вместо уроков.

Людмила включает телефон и показывает последние открытые вкладки в браузере Максима. Там страницы с названиями: «Родись, страдай, умри», «FACE мой Калашников», матерные видеомемы, пропагандирующие насилие и наркотики.

– Я как это увидел все… Я не знал, что делать… Впопыхах взял старый фен, и шнуром четыре раза… Хотел по попе ударить в воспитательных целях, но вышло, что попало по голени и спине, – объясняет Михаил.

По словам родителей, никаких угроз в адрес мальчика не звучало. После инцидента Максима отправили спать.

Утром мальчик отвел в сад сестру и ушел к тете. Когда сын не вернулся домой, Людмила стала обзванивать педагогов и знакомых. Позже ей сообщили, где Максим, и попросили прийти в школу. Там они обсудили случившееся в присутствии психолога и инспектора по делам несовершеннолетних. Затем ребенка увезли на экспертизу и в больницу на обследование. С тех пор мама с сыном встретились лишь однажды.

– Мне психолог сказала оставить его на некоторое время в покое. Когда она мне разрешила с ним встретиться, я сразу пришла в школу. <…> Быстро оделась, поехала. Зашла в кабинет, попросила у учительницы с Максимом поговорить на пять минут. Я сказала: «Максимка, иди ко мне, хочу с тобой поговорить». <…> Максим подошел к двери класса и остановился. Ко мне не подошел. Смотрю на него – глаза стеклянные. Сказал: «Я не пойду».

Людмила уверяет: в их семье атмосфера спокойная, никакого шнура от удлинителя для наказаний в квартире нет, раньше отчим ни на Максима, ни на дочерей руку не поднимал. На днях Михаил даже написал в школе расписку, что детей трогать не будет:

– Миша сказал, что раскаивается в том, что произошло. Хотя его никто об этом не просил.

Людмила намерена вернуть Максима домой: «Я от своего ребенка никогда в жизни не откажусь».

«Минимум три раза в неделю мы видим и ручки, и ножки»

Органы опеки ситуацию в семье Максима комментируют сдержанно. Информации у них самих на данный момент мало: дети на учете как находящиеся в социально опасном положении ранее не состояли.

– Будем разбираться, – пообещал TUT.BY начальник отдела образования, спорта и туризма Лунинецкого райисполкома Александр Бовкунович.

В администрации школы, где учится Максим, говорят, что в его семье созданы хорошие условия для детей, претензий к родителям по вопросам воспитания не было. Ранее школьник не сообщал педагогам о том, что его бьют, а следов насилия на его теле учителя не замечали:

– У нас в начальной школе ребенок переодевается на физкультуре под контролем учителя. Минимум три раза в неделю мы видим и ручки, и ножки, и все прочее, – поясняют в администрации учебного заведения.

Соседи, с которыми удалось пообщаться TUT.BY, семью характеризуют нейтрально.

– Семья как семья. Обычная, – рассказала Елена, которая живет в квартире за стенкой. – Дети плачут и сверху, дети плачут и сбоку. Это дети. Детям свойственно плакать. Ничего плохого я о них не могу сказать. Дети досмотрены, одеты аккуратно. Я же летом с внуком на улице сижу, дети во дворе играют всегда.

На вопрос, слышала ли она крики Максима 4 марта, когда он якобы выбежал на лестничную площадку, женщина сейчас не может ответить:

– Детки плакали там, но у меня телевизор работал. Я не прислушивалась.

«Не хочу ни к маме, ни к Мише»

Сейчас ситуацией занимаются компетентные органы. Результаты экспертизы, которая должна определить характер полученных ребенком травм, еще не готовы. Далее ситуации будет дана правовая оценка – в худшем случае для Михаила это может закончиться уголовным делом и сроком за умышленное причинение телесных повреждений или истязание. Могут также рассмотреть вопрос об изъятии ребенка из семьи.

На время разбирательства Максима оставили с родственниками мальчика по папиной линии.

– Я позвонила (в опеку. – Прим. TUT.BY) и сказала, что ребенок не хочет идти домой, спросила, что нам делать. Они позвонили матери, и она сказала, что не возражает, чтобы он с нами побыл пару дней. Мы его забрали к себе, – объяснила тетя мальчика Алла и добавила, что если все-таки будет принято решение изъять ребенка из семьи, она готова оформить опеку на себя.

– Максим, а ты сам домой хочешь вернуться?

– Нет. Я не хочу ни к маме, ни к Мише.

Фото предоставлено родственниками.