«Были суды, штрафов не было, давали 10-15 суток». Как родственники задержанных в Бресте ищут своих

Несколько десятков человек вчера и сегодня дежурили на ступеньках Дома правосудия в Бресте. Примерно столько же – внутри. Кто-то ждет суда над близкими по популярной ныне статье КоАП 23.34 (Нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий), для большинства суд – последнее место, где они пытаются узнать о местонахождении родственников. Большинству не дают информацию ни в больницах, ни в РОВД. Девушки, женщины постарше, мужчины с сединой, которых в привычной жизни ничего не связывает, неожиданно стали союзниками в попытках понять, что произошло с их близкими, сообщает TUT.BY.

– Моего молодого человека задержали вечером 10 числа, – рассказывает Алеся. – Мы гуляли с ним по городу, к нам подошли омоновцы, загрузили его в городской автобус, с ним вместе еще был парень-велосипедист. Я не понимала, что происходит. Мы просто гуляли. Да, у него была майка с «Пагоней», я была в майке «Ева», но мы не участвовали ни в каких акциях. Все было очень быстро – сначала задержания на ЦУМе, потом уже на KFC. Я подошла к ОМОНу, спросила, где искать моего парня, сказали звонить 102. Но в милиции мне ничего не сказали. Пошла в Ленинский РОВД, там сказали идти домой, больше я ничего не знаю. Сегодня мне известно только, что он задержан. И все. Когда будет суд – не знаю. 12 августа здесь судят тех, кого задержали 9 числа. Я даже не знаю, где его искать. Человека просто нет, хотя бы передачку передать, воду. Но его нет. Здесь постоишь, понаслушаешься, как людей бьют, просто я не знаю… Я уже и плакала, хожу, жду хоть какой-то информации.

В среду ждали судебного заседания и родители 18-летнего Кирилла. Для него это были первые выборы, в которых он принял участие как избиратель. Мама поясняет: отключили интернет, скучно стало на «Дубровке», решил выбраться в город. Его задержали в день выборов, 9 августа. До полуночи парень еще выходил на связь, сообщил близким, где его искать. Суд должен был состояться вчера – не успели, перенесли на утро 12 августа. Но к 15.00 заседание так и не состоялось.

– Мы в последний момент узнали, что будет суд – адвоката уведомили, – рассказывает мама Кирилла Майя. – Вот ждем. В понедельник смогли передать передачу, стояли на солнце три часа, обзванивали РОВД, говорили, что у ребенка больное сердце, но это не помогло. Так как привлекается впервые, надеемся на мягкую меру. Вчера вечером я видела, как его выводили. Смотрел в землю, руки за головой, впереди два человека конвоя и сзади.

Периодически в здании начинается оживление – когда представитель суда делает какие-либо объявления.

– А где те, кто были в Березе? – спрашивают родственники.

– Сказали: доработают дела и привезут сюда!

Брестские ИВС не справлялись с потоком задержанных, поэтому их доставляли в изоляторы других районов области.

– Некоторые приносили передачи. Только что человек был здесь, а как очередь походит, он уже в Кобрине, Ивацевичах, – подтверждает Майя. – Здесь день постоишь – столько историй узнаешь. Прибегала бабушка, плакала, говорит: «Ребенок пропал». Вышел из автобуса – его задержали. Сыну 40 лет.

– У меня задержали сына… И мужа, – еще одна история. – Муж пошел узнать, где сын – только в апреле исполнилось 18 – и прямо у Ленинского РОВД его задержали.

Среди ожидающих выделяется мужчина с синей маской, болтающейся на шее. К нему как эксперту часто обращаются родственники, просят рассказать «хоть что-то»:

– Я из аккумуляторщиков, – представляется Дмитрий Андросюк. – Пришел, посчитал своим долгом поддержать. Сам к задержаниям готов – хожу налегке. Пока буду на свободе, планирую наведываться сюда. Здесь люди столкнулись с этим впервые, у них сумбур, растерянность, незнание. Такое ощущение, что специально дана команда не предоставлять информацию – это одна из форм воздействия. Во вторник были первые суды, штрафов не было, давали от 10 до 15 суток.

– Десять суток? За то, что в кафе шел? – восклицает чья-то мама в желтом сарафане.

В здание суда забегает женщина в слезах. И начинает кричать, чтобы ей сказали, где ее сын. Милиционер на входе просит обращаться в райотделы милиции, но она там уже была:

– На 100% уверена он здесь, в подвале сидит. Вчера вечером возле ЦУМа тишина была, они просто сидели на лавочке, – ее слова переходят в протяжный плач, мужчина рядом успокаивает.

Другой рассказывает свою историю:

– Мой сын тоже не участвовал ни в каких митингах, 10-го возвращался домой из гаража, 200 метров до дома не дошел. Успел позвонить с чужого телефона, сказал, что избили. Сыну 30 лет – не пацан уже. И сейчас я не знаю, где он.

Часть судов над задержанными проходит на выезде, в здании СИЗО-7. Это единственная информация, которая есть у родственников задержанных.