Нотр-Дам после пожара

Были те, кто хотел, чтобы возрожденный Нотр-Дам приобрел новый, осовремененный вид. Но все, кто по-настоящему знает и любит собор, желают, чтобы его восстановили в точности таким, каким он был.

Реставраторы знаменитого парижского собора с почтением отнесутся и к его средневековым корням, и к трудам некогда порицаемого архитектора, который спас символ французской столицы в XIX веке.

В 1831 году собор Парижской Богоматери пострадал не от огня, а в результате столкновений между легитимистами и республиканцами. Бунтовщики забрались на крышу и сбросили крест, побили витражи, изрубили топорами одну из статуй Христа и уничтожили статую Девы Марии. На самом деле они разыскивали парижского архиепископа – но, убедившись, что в соборе его нет, кинулись грабить епископский дворец, расположенный неподалеку. Потом дворец сожгли. Сейчас на его месте возвышается 75-метровый строительный кран, сообщает National Geographic.

Сохранился рисунок, на котором изображены те события. Его сделал Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк – тот самый человек, который 13 лет спустя начнет 20-летнюю реставрацию Нотр-Дама. В ночь, когда собор подвергся нападению, Эжену было всего 17. На карандашном наброске, сделанном с набережной Монтебелло, мы видим фигурки охваченных яростью людей, заполонивших дворец, швыряющих мебель из окон в реку. А на заднем плане высится Нотр-Дам, история которого на тот момент насчитывала шесть столетий.

В 1980 году Филипп Вильнёв (к слову, тоже 17-летний), пришел на выставку, посвященную Виолле-ле-Дюку. Вильнёв уже тогда решил, что станет архитектором, но до этой выставки и не подозревал, что архитектор может специализироваться на исторических зданиях. Сегодня он – один из 34 «главных архитекторов исторических памятников» Франции. Самым знаменитым носителем этого звания был Виолле-ле-Дюк. Вильнёв руководит реставрацией Нотр-Дама с 2013 года. После того, как весной 2019-го пожар уничтожил верхнюю часть собора, эта задача приобрела особую важность. В том, что касается его нынешней миссии и взглядов на профессию, которые он неустанно готов отстаивать, Вильнёв очень многим обязан своему великому предшественнику Виолле-ле-Дюку.

«Он был первым, кто выдвинул идею реставрации исторических памятников, – рассказывает Вильнёв. – Раньше этим никто не занимался: их просто ремонтировали – в соответствии с представлениями своего времени». Иногда, впрочем, не ремонтировали, а сносили.

В XIX веке французское правительство учредило организации, которым надлежало системно рассмотреть вопрос, затрагивающий всех нас: какая часть прошлого заслуживает того, чтобы сохранить ее и передать будущим поколениям? В какой мере мы обязаны беречь творения предков, какую силу и устойчивость дают нам эти творения – и когда они, напротив, становятся мертвым грузом, который мешает нам создавать собственный мир?

Этот вопрос встает перед каждым из нас постоянно, в быту и на работе: все мы пытаемся определить, с какими переменами бороться, а какие приветствовать. Мы просто не всегда отчетливо это осознаем. И еще мы часто не осознаем, как сказываются на нас правительственные решения в этой сфере, поскольку не задумываемся о том, что для нас значат старинные здания – пока они не оказываются под угрозой исчезновения.

Вид сверху: рваная рана, оставленная в сердце Нотр-Дама пожаром. Шпиль провалился сквозь каменные своды и оставил дыру, окаймленную обугленными стропилами.

В свое время Нотр-Дам был новым словом, революцией в архитектуре. Он строился в XII–XIII веках, когда Франция становилась единой страной, а Париж был крупнейшим городом Европы. Нотр-Дам стал шедевром новой французской архитектуры, использовавшей стрельчатые арки и аркбутаны, чтобы возводить тонкие, устремленные ввысь стены с огромными окнами, сквозь которые лились потоки света.

Завистники-итальянцы назовут этот стиль «готическим», то есть варварским, однако ему было суждено покорить Европу.

Более двух лет ушло на то, чтобы удалить обожженные балки и обломки, а также укрепить своды и аркбутаны, не дав им обрушиться. Теперь внутри собора возведены строительные леса: реставрация наконец-то началась.

К началу XIX века Нотр-Дам пребывал уже не в лучшем состоянии: после десятилетий грабежей и небрежения, которые начались еще до Великой французской революции 1789 года, собор опасно обветшал. Виктор Гюго был так этим возмущен, что написал целый роман, действие которого вращается вокруг Нотр-Дама.

«Собор Парижской Богоматери» был опубликован в 1831 году, через месяц после сожжения дворца архиепископа. По всей Франции из стен древних храмов, отнятых у церкви во время революции, растаскивали камни. Гюго стоял у истоков общественного движения, которое должно было положить безобразиям конец. Виолле-ле-Дюк был захвачен этим движением.

Он спас Нотр-Дам: восстановил аркбутаны и витражи, заменил статуи, разбитые революционерами, и добавил новые скульптуры: всеми любимые химеры – его работа.

У Нотр-Дама всегда были водостоки в виде горгулий, но в XIX веке Виолле-ле-Дюк установил на галерее, окружающей башни западного фасада, 54 новые скульптуры.

Установленные архитектором химеры говорят о его цели: не вернуть Нотр-Дам к историческому состоянию, но создать идеальный готический собор.

Укрывшись темным полотном, фотограф Томас ван Хутрив снимал химер XIX века с помощью фототехники того же столетия: деревянной камерой на стеклянные пластинки.

В XIX веке они смотрели на город, охваченный строительной лихорадкой: через средневековые кварталы прокладывали широкие бульвары. Сегодня и химеры, и бульвары – символ Парижа.

Виолле-ле-Дюк возвел новый деревянный шпиль, на 15 метров выше старого, средневекового, и расставил медные статуи двенадцати апостолов. Взгляды 11 обращены на город. 12-й – усомнившийся апостол Фома. Виолле-ле-Дюк придал его лицу сходство со своим и заставил его смотреть вверх, на шпиль, свой шедевр. Он был неверующим, спасшим величайший из соборов Франции.

Сегодня этот храм снова спасают. В кабинете Вильнёва на втором этаже сборного домика из контейнеров, установленного вблизи Нотр-Дама, напротив стола висит репродукция рисунка западного фасада собора, сделанного Виолле-ле-Дюком в 1843 году. Сразу после пожара 2019-го Вильнёв был твердо намерен восстановить собор именно в том виде, в котором он был оставлен Виолле-ле-Дюком, включая и свинцовую крышу, и «лес» из огромных дубовых балок, которые ее поддерживали.

«Мы реставрируем работу реставратора», – объясняет Вильнёв.

Около семи вечера 15 апреля 2019 года, когда Вильнёв мчался из своего дома на Атлантическом побережье, чтобы успеть на последний скоростной поезд в Париж, я сидел в такси, проезжавшем по мосту через Сену. Машины в пробке еле ползли. Моя жена изумленно посмотрела в окно: «Это что же, Нотр-Дам горит?». – «Уверен, скоро потушат», – пробормотал я. Через несколько мгновений пламя устремилось вверх по деревянному шпилю и поглотило его.

Боковые капеллы (например, эту – Богоматери Семи Скорбей), ждут чистка и реставрация: большинство из них нуждались в этом еще до пожара.

Во Франции абсолютно все помнят, где они были в тот вечер, когда горел Нотр-Дам. Бернар Эрманн, удалившийся на покой фотограф, сидел в своей мансарде на площади Пти-Пон. Окна его квартиры выходят на собор.

«Трагедия Нотр-Дама была для меня концом света, – говорит Эрманн. – Я был как громом поражен. Задернул шторы».

Жан-Мишель Леньо, историк архитектуры, был на приеме в Версальском дворце. Узнав о пожаре, он бросился в Париж и наблюдал драматические события своими глазами.

«Люди плакали. Люди молились. Становились на колени посреди улицы», – вспоминал Леньо.

Президент Эмманюэль Макрон прервал запись телеобращения к бунтующим «желтым жилетам» и поспешил к собору из Елисейского дворца.

«Нотр-Дам – наша история, наша литература… центр нашей жизни, – сказал он, выступая перед камерами. – Мы восстановим этот собор – все вместе».

Зона реставрационных работ огорожена забором с колючей проволокой. Собору и в прошлом не раз приходилось восстанавливаться. В 1831 году Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк наблюдал, как Нотр-Дам захватывает разъяренная толпа. Впоследствии он возглавит первую реставрацию собора

Дороте Шауи-Дерьё, специалист по наследию, которая курирует археологические раскопки в Париже, прочитала о происходящем в Twitter, готовя детям ужин. Она вдруг осознала, что так и не сводила их в Нотр-Дам. Ближайшие два года Дороте будет едва ли не каждый день проводить в пустом соборе, который превратится в место раскопок.

Филипп Гурмэ, специалист по лесоводству, вспоминает:

«Как это ни глупо, я сидел перед экраном телевизора, хотя живу в Париже и должен был бы пойти и увидеть все своими глазами».

Он раздраженно слушал эксперта, утверждавшего, что деревянный каркас крыши Нотр-Дама никогда не воссоздать, поскольку секреты мастерства утрачены, да и подходящих дубов во Франции не осталось. Гурмэ осведомлен о состоянии лесов по всей стране. Вечером он уже обсуждал по телефону план заготовки требуемой древесины на пожертвования от граждан.

Примерно в это время Филипп Вильнёв добрался до паперти, то есть площади перед входом в собор; в тот момент, когда рухнул шпиль Виолле-ле-Дюка, он еще был в поезде, без доступа к интернету. На следующий день, взбираясь на северную башню, чтобы оценить ущерб, он заметил медного петуха, который ранее восседал на верхушке шпиля. Слетев со своего насеста, петух преспокойно приземлился на боковую крышу. Газета Le Parisien опубликовала фотографию радостного архитектора, прижимающего помятую птицу к груди.

«Тогда, на паперти, я был мертв. Сейчас я в коме, – сказал мне Вильнёв. – Восстанавливая собор, я восстанавливаю и самого себя. Когда работа будет доведена до конца, я выздоровею».

В сентябре, когда реставрация вот-вот должна была начаться, Вильнёв сделал себе на левой руке татуировку шпиля.

Графика: Фернандо Баптиста

Летом 1998 года искусствовед Стивен Мюррей взял меня с собой на чердак Нотр-Дама. Глядя снизу, изнутри собора, невозможно представить себе этот закулисный мир. Даже в солнечный день там царил полумрак. Мы шли среди грубо обтесанных дубовых балок, ступая по изогнутым известняковым сводам собора, похожим на серые слоновьи спины. Углубления между ними были заполнены слежавшейся пылью. Помню, когда мы дошли до средокрестия (пересечения трансепта и нефа), я рассматривал замысловатый деревянный скелет шпиля у меня над головой.

Летом прошлого года я вновь оказался на том же месте. Однако теперь я стоял на строительных лесах, глядя вниз, на гигантскую дыру, пробитую шпилем в каменных сводах при падении. Его верхушка проделала вторую дыру в нефе; третья образовалась на северном краю трансепта. Когда в лесу из балок бушевало пламя, треугольные дубовые стропила высотой около десяти метров повалились на своды, будто костяшки домино, и сквозь пробитые ими дыры посыпались обломки. На средокрестии слой обугленного дерева и камней был более метра в толщину.

К 2024 году, если все пойдет по плану, дрон, зависший на этой позиции, будет находиться прямо над верхушкой точной копии уничтоженного пожаром шпиля Нотр-Дама.

Через несколько дней после пожара Шауи-Дерьё и ее коллеги приняли решение: обломки нельзя просто сгрести и вывезти, ведь это материал охраняемого законом исторического наследия, который должен быть рассортирован профессионалами. Заместитель директора Исследовательской лаборатории исторических памятников Тьерри Зиммер сказал мне, что его учреждение отправило в Нотр-Дам большую часть своего штата, состоящего из 34 сотрудников.

Поскольку сохранялась опасность обрушения поврежденных сводов, ученые разгребали обломки с помощью роботов на дистанционном управлении. Собранный материал они рассортировывали в боковом нефе, выискивая все, что могло помочь реставраторам или обладало исторической ценностью.

Слабое, но все-таки утешение: ученые расширят наши знания о соборе и периоде его строительства.

«Прежде у нас никогда не было доступа ко всему этому, – сказал Зиммер. – А теперь, к сожалению, есть».

Реставрация Нотр-Дама не знает аналогов. Еще пару лет собор будет заполнен рабочими, а потом вернутся верующие и туристы.

Два года ушло на то, чтобы рассортировать все обломки и перевезти их на склад. Здесь, разложенные на стеллажах шестиметровой высоты, они занимают площадь более двух с половиной тысяч квадратных метров. В сотнях мешков хранятся даже такие мелочи, как кусочки дерева, крохотные осколки камня, пыль и пепел.

Стены и своды Нотр-Дама надо было укрепить, чтобы они не обвалились внутрь. Исследование, проведенное инженерами, показало, что без свинцовой крыши и деревянных балок, которые давили на стены сверху и скрепляли их, стены могут сложиться при порыве ветра всего в 25 метров в секунду. Начиная с 2019 года и все лето 2021-го плотники укрепляли аркбутаны и отдельные своды, помещая под каждым сделанные на заказ многотонные деревянные опоры. Тем временем промышленные альпинисты потихоньку разбирали старые леса – когда начался пожар, Вильнёв как раз готовился приступить к реставрации шпиля. Обвисшая конструкция из перепутавшихся друг с другом стальных труб грозила рухнуть и нанести собору еще больший ущерб.

Весной 2020 года работы прекратились на два месяца из-за ковида. До этого, в 2019-м, они прерывались на шесть недель из-за вездесущей свинцовой пыли: инспекторы службы охраны труда решили, что принятых в самом начале мер безопасности недостаточно. Тогда территорию восстановительных работ разделили на «чистую» и «грязную» зоны, границей между которыми стал ряд душевых кабинок в контейнере-раздевалке. Рабочие пересекают эту границу по несколько раз в день, непременно раздеваясь донага, принимая душ и переодеваясь в защитную одежду. Посетители соблюдают ту же процедуру. Им выдают одноразовое белье и рабочие комбинезоны.

Автор: Роберт Кунзиг

Фото: Томас Ван Хутрив