Чем хуже – тем лучше: мнение о будущем России

Эль Мюрид, stalingrad.life

Вне зависимости от того, чем именно завершится правление Путина, уже точно можно сказать, что основным его итогом стало создание разрыва между Россией и развитым миром, причем разрыва, который в догоняющем режиме преодолеть будет невозможно. Проблема известна: из крепкого пятого технологического уклада с перспективой выхода в шестой мы сегодня опустились в четвертый с перспективой дальнейшего опускания еще ниже – от промышленности к промыслам, от индустрии к артелям.

И даже неважно, что теперь это будут артели с интернетом и сотовой связью, важно то, что организация экономики будет представлять из себя три-четыре (из четырнадцати, существовавших на момент распада СССР) замкнутых на себя отрасли с относительными технологическими возможностями. Остальные отрасли будут существовать отдельно и разомкнуто друг от друга, находясь на критически низких уровнях технологического развития. Развитая же экономика всегда взаимосвязана и обеспечена устойчивыми внутри- и меж-отраслевыми балансами. Деградировавшая российская экономика мало того, что будет представлять по итогам путинского правления руины, так еще и фрагментированные руины.

Собственно, здесь и лежит ответ, почему никакой перспективы «догнать» в такой ситуации нет. Разные скорости разных фаз развития предполагают, что пока мы снова доползем до пятого уклада (если, конечно, доползем), развитый мир будет в седьмом. И этот разрыв будет не просто поддерживаться, а увеличиваться. Пока мы едем на жигулях-копейке, развитый мир едет на мерседесе 2023 года. Когда мы снова доползем до Лады-Калины, развитый мир перейдет на электромобили вроде тех, на которых ездил герои фильмов «Я-робот» или, к примеру, «Особое мнение». Как их догнать-то?

Африканизация

«В лоб» эта проблема уже не решается. Итог путинского правления – африканизация России. Кстати, не фигура речи. Была такая развитая (самая развитая на континенте) африканская страна ЮАР. Апартеид был, конечно, сильно не подарок и совсем не пример для подражания. Но когда к власти вместо него пришла африканская криминальная гопота из местных трущоб, ЮАР как развитая страна перестала существовать даже в перспективе. Остатки технологического уровня теплятся в отдельных кластерах, но как цельная взаимоувязанная система с самоподдерживающимися межотраслевыми связями, южноафриканская экономика существовать перестала.

ЮАР, кстати, для нас – это еще было бы неплохо, однако, по всей видимости, мы упадем куда-то сильно ниже. В том и проблема, что нам еще падать и падать, так как впереди у нас еще коллапс режима с последующими острыми политическими событиями. Что будет на выходе из них – вопрос крайне интересный, но явно не оптимистический. ЮАР, по крайней мере, свой политический коллапс уже пережила.

Что мы получаем в сухом остатке? Страна, закрытая санкциями снаружи и парадигмой «закрытой крепости» изнутри, будет беднеть, экономика сжиматься, причем сжатие будет волнообразным: вначале будет сокращаться внутреннее потребление, за ним – экономика, проскакивая точку баланса (сценарии деградации, как и развития – инерционные), будет провоцировать новый цикл сжатия потребления. Это то, что называется положительной обратной связью. Построенная внутри система не даст возможности к самоорганизации масс, поэтому основной стратегией самоспасения будет бегство – либо из страны, либо «внутрь себя». Это не исключает социальных взрывов, но они будут локальными и неорганизованными.

Однако Россия – не КНДР, не Венесуэла и даже не Иран. Слишком большие размеры, слабая связность (которая по мере промышленной, технологической и экономической деградации будет только падать). Поэтому в таком сценарии распад на отдельные улусы неизбежен – транспортная теорема рано или поздно (я бы предположил, что скорее рано) подведет страну к территориальному распаду. Который тоже, скорее всего, будет этапный – вначале один регион, затем три-пять, затем сразу десяток. И не сразу, а в течение нескольких лет. Сюжет гниения, а не горения. И то, и другое – процессы окисления, но темпы отличаются. Это абсолютно неизбежное будущее, которое уже наступило, мы просто в начале этого пути. Катастрофа, начавшаяся в 19 году, накрыла страну окончательно, и выход у нее только один.

Неподъемная цена

Что может позволить преодолеть это проклятие, которое обойти чрезвычайно трудно? В рамках термодинамики положительного ответа нет: соревнование с более структурными системами (а Россия в существующей парадигме обречена теперь быть менее структурной, чем развитые страны) – это всегда игра в одни ворота.

Менее структурные системы всегда проигрывают любую борьбу – это аксиома. В переводе на понятный язык это означает, что «после Путина» не удастся повторить сталинский рывок с его индустриализацией-коллективизацией-культурной революцией. Разрыв сегодня гораздо больше, а ресурс страны гораздо меньше для такого рывка.

Цена успеха и тогда была колоссальной, сегодня (а точнее завтра, так как сегодня никакого «после Путина» нет, он еще здесь), в общем, цена будет просто неподъёмной. Нет смысла и нет возможности.

В этом месте люди, которые видят выход в «твердой руке», могут выдыхать – её, скорее всего, просто не будет. А если и будет, то ею станет типаж Пригожина с кувалдой: порядок-то он наведет, но что с ним делать – представления такой типаж не имеет. Порядок ради порядка. При Пригожине процессы будут иметь тот же самый вектор, просто более упорядоченный, без метаний. «Маэстро, Маэстро, ответь, как дела?» – «Всё в порядке. Падаю»

Выход тем не менее, конечно, есть. Но тоже не бесплатный. С гораздо более высокими рисками, так как попытка будет только одна. Выход из создавшегося положения может быть только в рамках синергетики. Что я имею ввиду? Синергетика, если простыми словами, изучает процессы, происходящие в хаотических системах. Она изучает процесс упорядочивания хаотической системы и переход (вначале катастрофический, а затем эволюционный) к системе термодинамической. Повторюсь – сегодня в рамках термодинамики шансов на прекращение катастрофы и возвращение России в качестве единой социальной системы в мировое пространство уже невозможно, в первую очередь, по ресурсным соображениям. У нас их нет для такого решения. Слишком глубокое падение, слишком обескровлена страна (во всех смыслах), в стране нет управляющей элиты, и ее проектное строительство в текущих условиях выглядит весьма проблематичным. Нынешняя же полностью утратила (если имела) навыки проектного управления, поэтому что-либо реализовать от начала и до конца не способна. Даже теоретически. Разве что такую управляющую элиту нам кооптируют извне – что тоже, кстати, нельзя сбрасывать со счетов, но этот вариант я пока не стал бы рассматривать. И не потому, что он не вероятен (как раз таки его вероятность высока), но тогда на выходе будет не Россия, а что-то сильно другое, и совершенно не факт, что она вообще сохранится как единое пространство в будущем.

Чем хуже – тем лучше

Иначе говоря: для того, чтобы выжить «после Путина», стране придется проходить уже не через катастрофу (в ней мы уже сидим плотно, и она развивается по крайне неблагоприятному для нас пути), а через хаос. Даже катастрофа сегодня для нас избыточно оптимистический сценарий. Не просто избыточно, а безудержно оптимистический.

Здесь я должен буду напомнить известную фразу «Чем хуже – тем лучше». Ее приписывают Ленину, который ею активно пользовался, но авторство принадлежит Чернышевскому. Кстати, принцип «чем хуже – тем лучше» имеет не только социально-динамическое измерение. Этот принцип озвучен Ричардом Гэбриэлом в его работе «Lisp: Good News, Bad News, How to Win Big», касающейся разработки программного обеспечения. Подход Гэбриэла – простота реализации и интерфейса программы являются самыми важными по сравнению с любыми другими свойствами программы.

Во всех указанных случаях интуитивно была понята главная характеристика любой хаотической системы: она всегда самоорганизуется, в ней всегда возникают зародыши будущих систем, которые всегда начинают между собой борьбу за ресурс. Как только зародыши возникают, они немедленно начинают «подбирать» в окружающем пространстве доступный ресурс, структурируются, и как только свободный ресурс заканчивается, начинают вести борьбу между собой, в которой соревнуются их структуры и накопленный на предыдущей стадии ресурс. Начинается термодинамика.

Смысл принципа «чем хуже – тем лучше» в том и заключается, что когда в рамках умирающей системы ее перестройка слишком проблематична, а цена непомерно высока, следует пойти на риск и дать ей умереть окончательно, рассыпаться без возможности восстановления. После чего она пройдет этап хаотизации и накопления будущих конкурирующих структур, который является предельно важным этапом, так как сознательное строительство прото-системы с максимальной структурностью и доступом к максимально возможному ресурсу и даст ей преимущество на стадии пересборки системы из хаоса.

Ленин, повторяя лозунг Чернышевского, отдавал себе отчет в том, что полученный после революции «в наследство» государственный аппарат недееспособен и главное – абсолютно непригоден для реализации будущего проекта. Поэтому Соввласть парадоксальным образом в самом начале своего существования буквально до основания разгромила структуры предыдущего управления, войдя на время в режим полного хаоса и коллапса управления 1918 года, который завершился возникновением на территории России огромного количества разнообразных мелких квази-государственных образований. Однако именно Советская Россия, обладающая пониманием целей и имеющая очень небольшой, но крайне идейный отряд партийной верхушки большевиков (в реальности это было буквально несколько сот человек), сумела пройти стадию хаоса в направлении строительства новой государственной структуры, которая в итоге оказалась наиболее успешной в ходе последовавшей борьбы.

Цена пересборки – гражданская война с последующим неизбежным процессом ликвидации героев этой гражданской войны, так как люди, умеющие убивать, совершенно не умеют строить. Поэтому, к примеру, ни Пригожин, ни Стрелков, внешне будучи антиподами, к управлению страной непригодны – они умеют делать хорошо только одно дело – разрушать. Что, кстати, на каком-то этапе важно и нужно. Но только на этапе разрушения и деструкции.

Сюжет вооруженной гражданской войны не является обязательным, однако в таком сценарии он достаточно вероятен. Это и есть цена, которую платит система, пошедшая на пересборку через хаос. Но если нет никаких шансов на то, чтобы пройти путь катастрофы более щадящим образом, то выбор, увы, невелик. Повторюсь в который раз – при нынешней управляющей элите ни единого шанса ни на какой вариант выхода из созданной ею катастрофы у страны нет. Следующая после нее управляющая страта может вытащить страну, может окончательно ее добить, но нынешняя однозначно и без каких-либо вариантов – это похоронная команда. Чем быстрее она будет удалена от власти, тем выше шанс у страны.

Коацерватный бульон

Поэтому первый этап выхода из сложившегося положения – удаление нынешней правящей элиты (причем руками самой этой элиты, других просто нет) с последующей ускоренной хаотизацией системы. Сознательное и проектное решение, которое может быть названо «коацерватный бульон» по Опарину. Я полагаю, что самый оптимальный сценарий такой хаотизации в ближайшей перспективе – это федерализация и укрупнение регионов в ходе образования новых административных структур. Центральная власть в такой системе объективно становится не столько ненужной, сколько слабой. Внешне это может даже выглядеть как распад (и при известных обстоятельствах может им стать окончательно).

Тем не менее, возникает возможность конкуренции созданных федеральных территорий и их кооперации в вопросах сотрудничества. Сырьевым регионам, к примеру, потребуются порты для вывоза продукции и крупные логистические узлы для укрепления связности между местами добычи ресурсов и их отгрузки. Возникает предпосылка либо для конкуренции (то есть, борьбы, возможно, вооруженной), либо для кооперации – и тогда появляются относительно равноправные договорные отношения. Требующие в том числе и арбитража, так что в такой системе Центр становится также востребованным. Периферийные территории в такой ситуации будут, скорее, тяготеть к зарубежным источникам силы и власти, а потому их возвращение станет задачей будущих этапов пересборки. Если она, конечно, пойдет успешно.

И теперь возникает главный вопрос: а что делать с критическим и неразрешимым отставанием нынешнего четвертого (с перспективой третьего) уклада от развитых стран с их почти уже шестым и в перспективе седьмым техноукладом? Что может предложить Россия, даже если она сумеет пройти этап хаоса, пересборки и формирования новой системы? Ответ есть, но он может показаться не только неподъемным, но и неприемлемым.