Алексей Андреюк: «Если памятников нет, надо построить сейчас, чтобы кому-то захотелось это сохранить»

Суждение «все сохраняют старые здания, и мы будем сохранять» ошибочное, считает архитектор Алексей Андреюк. Сохранить мало. Нужно продумать, какую функцию здание будет выполнять и как привлечь к нему внимание людей.

Он рассказал, отчего центр Бреста рано или поздно сместится туда, где ныне располагается крепость, какие основные тенденции были в строительстве в 1990-х и как еще мог выглядеть памятник 1000-летию Бреста.

- Чем запомнились вам 1990-е годы?

- Для меня 1990-е были новым витком, потому что я создал свою мастерскую «Студио А-3». До этого я работал в институте «Брестпроект». С 1991 года я «двоился». Работал в «Брестпроекте», а вечером шел в мастерскую. Разница была в том, что муниципальный институт строже вел определенную линию. Шаг в сторону - и могли возникнуть сложности. Причем сложности не то чтобы политического характера. Просто люди привыкли работать определенным образом. Если пытался сделать что-то нестандартное, возникали вопросы, зачем это надо. У меня были хорошие отношения в «Брестпроекте», меня понимали, но все равно инициатива не очень приветствовалась, потому что означала дополнительные усилия. Чего ради? Заработок это не приносило однозначно.

Тогда я создал свою мастерскую, и пригласил работать людей, которые не задавали вопрос «А зачем?». Прошла серия проектов, которые через «Брестпроект» сделать было невозможно. Например, были молитвенные дома. Культовые здания, совершенно нестандартные. Где-то появлялись новые церкви. Они были на пути становления, и помочь людям обрести свой дом оказалось задачей интересной. Такие постройки были в Кобрине, Волковыске, Колодищах, Каменце. Один дом есть в Бресте.

Получается, что у меня свобода творческая совпала с 1990-ми годами.

Костел в Бресте по пр. Республики. 2005–2015 гг.

Каплица на территории военной части в Южном городке

- На ваш взгляд, в 1990-е появилось больше свободы или и раньше архитекторов не ограничивали?

Ограничений, какой-то черты, где с одной стороны свобода, а с другой несвобода, нет. Свобода и несвобода в пространстве выбора, в голове. На самом деле это не внешний запрет, а внутренний редактор.

Мы живем в небогатой стране. Об этом я узнал, когда съездил в Европу и посмотрел, как строят в богатых странах. Они строят по-другому. Там другие деньги, другие расходы, другое качество. Внедрение ноу-хау - это не про нас. В основном из-за финансов. Конечно, есть отдельные штучные находки и у нас. Но массива нет. Когда мы приехали в Голландию, то увидели там стекло, металл, другую среду. Для них это был стандарт, для нас - ноу-хау.

Поездки обогащают, появляется желание делать что-то похожее. Но ты понимаешь, что в основном новации идут рядом с технологиями, средствами и вслед за этим - мировоззрением. Нас учили, что все для человека. Но строили панельные дома, которые ему не соразмерны. За лозунгами умудрились человека потерять. В 1990-е появилось понимание, что панельные дома не совсем человеку масштабны. Потеряна гуманная среда. Почему так изменились исторические центры городов? (Работа над улицей Советской была проделана после 1990-х). Потому что появилась ностальгия по пространству, масштабному человеку. По двух-трехэтажным домам, пешеходным улочкам. Для советского союза это было нехарактерно.

А Европа пошла дальше. Появилась теория нового урбанизма. Испанская архитектурная школа учит молодежь искать пространство, в котором человек чувствует себя комфортно. Создаются интересные публичные места. Под ногами не бетон, а дерево. И неважно, что оно сгниет. Сгниет - поменяешь. Но пока оно лежит, ты чувствуешь себя человеком. И на набережную выходишь не бетонную, а деревянную. С прямым доступом к воде. Хочешь нырять - ныряй. У нас это запрещено, нам нужно огородиться. Есть нормативная база, которая, с одной стороны, оберегает сильно во многих вещах, с другой, оглупляет. Предполагается, что если мы розетку увидим, то обязательно туда два пальца вставим. Это смешной пример, но на самом деле вся нормбаза так сделана и обращена не к человеку, а к защите его, кабы чего не случилось.

Когда было принято решение по улице Советской, для центра фактически произошла революция. Это было уже не в 1990-х, чуть позже. Конечно, город получился разным, разные мнения высказывались вплоть до того, что Брест загубили. Я не согласен. Чьи-то слезы детства - это хорошо, но рождаются другие люди, которым до слез детства дела нет. Удержать что-то можно, если это имеет истинную ценность, а не просто является чьим-то воспоминанием. Мы ездили по историческим городам. Сохраненные вещи работают, приносят прибыль. И, если история зарабатывает, это поддерживается. Во Флоренции в прямоугольнике исторического центра запрещено строить и за это платят. Там Санта-Мария дель Фьоре, Санта-Кроче.

Жилой дом по ул. Свердлова в Бресте. 2007–2010 гг.

- У нас, к сожалению, не осталось таких грандиозных зданий.

Суждение «все сохраняют, и мы будем сохранять» все-таки ошибочное. Оно надуманное. И будет очень дорогим, никогда не окупится. Например, вы поносите свои туфли 5 лет и выбросите. Купите новые, современные, интересные. Вы можете создать музей своей обуви у себя в комнате, может, это со временем кому-нибудь станет интересно. Но для того, чтобы создать такой музей на уровне города, нужна сила, мощный раскрут, чтобы эта идея жила.

Архитектура подвержена старению, ее нужно поддерживать, ремонтировать, восстанавливать. Когда дом построен хорошо, все получается легко. А ты попробуй сохрани то, что слепили очень быстро. Например, еврейские поселения. Люди строили времянки перекантоваться перед движением на землю обетованную. Фундамента не было. Домик вроде стоит, его хотелось бы сохранить, но он начинает трещать, его надо ремонтировать. А при ремонте делать фундамент, а как, когда дом весь сыплется. Проще убрать и построить такой же. Но это уже новодел. Чему вы будете его посвящать?

Я понимаю, если бы это был палладиум, здание-знак. Надо что-то делать, чтобы его сохранить. Но не просто по факту, что у нас ничего нет. Давайте поиграем в эту игру. Но когда вы начнете в нее играть, вы поймете, что убрать и поставить будет в два раза дешевле.

Главное управление министерства финансов по Брестской области.

Главное управление министерства финансов по Брестской области. Интерьер.

- Может, вопрос не только в деньгах, но и памяти?

- Возможно, только какова сила этой памяти, сколько это стоит. Может быть, я бы никогда так не разговаривал, но я реконструировал несколько домов. Например, напротив кинотеатра «Беларусь». Посмотрел состояние домика, он рассыпался в руках у строителей. Восстановить такие вещи, а потом к ним отношение, как к Санта-Мария дель Фьоре. Мы же копируем.

Те люди, которые строили эти домики, не подумали бы, что кто-то их попытается сохранить, восстановить. Так строить нельзя, но пол-Бреста так выстроено. Можно восстановить, но будет дорого. Но можно, если есть реальное желание довести дело до конца. Нужно подумать, чем ты пространство заполнишь, как все организуешь, чтобы оно работало, будет ли оно интересно людям.

Когда в Риге сохранили один деревянный дом, по всему городу были плакаты. Люди втащили в него какой-то быт. Сделали музей, распиарили. Я думаю, все экскурсии по центру Риги заходят туда. Там продают сувениры, заставляют все это работать. Не просто сохраняют лишь бы сохранить, а насыщают истинной жизнью. Если памятников нет, надо поработать, построить что-то сейчас, чтобы кому-то захотелось это сохранить.

Татьяна Гапеева

Продолжение читайте завтра в разделе "Интересные люди Бреста"