«Оппенгеймер»: переписывание истории по-американски

В 2023 году вышла на экраны масштабная биографическая кинолента Кристофера Нолана «Оппенгеймер». Фильм посвящён судьбе национального американского героя Роберта Оппенгеймера – научного руководителя проекта создания первой атомной бомбы и человека, сделавшего США на несколько лет атомным монополистом на планете Земля.

---

Честно говоря, смотреть картину трудно: зрителя ждут три с лишним часа разговоров. Однако «Оппенгеймер» все в один голос называли одной из двух главных кинопремьер 2023 года. Что же обеспечило нудноватому биографическому фильму такую шумиху и миллиардные сборы? Масштаб фигуры Кристофера Нолана? Отсутствие спецэффектов и съёмка по старинке на киноплёнку? Какие-то глубинные философские смыслы? О, нет. Забегая вперёд, выскажем свою точку зрения: Голливуд в очередной раз по заказу Белого дома снял правильное идеологическое кино и получил за это правильный промоушн. Как говорил один из советников президента Буша-младшего, «свобода – наш основной товар, а Голливуд наш лучший экспортёр». В данном случае – свобода от угрызений совести.

Сюжет фильма Нолана основан на книге «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея», получившей в 2006 году Пулитцеровскую премию как лучшая биография. Прежде, чем браться за разбор фильма, нам пришлось ознакомиться с этой работой.

Книга внушительная: библиографический список использованных материалов содержит 254 монографии, 100 диссертаций, публикаций и рукописных собраний, плюс ещё 112 проведённых авторами интервью. Пожалуй, единственным ощутимым недостатком книги является то, что авторы использовали только западные источники. А зря! – и дальше мы объясним почему.

На первый взгляд скрупулёзная кинобиография Оппенгеймера полна нюансов, имён, фактов и научных выкладок. Поверхностному зрителю может показаться, что кинолента достоверно отражает всю сложность научной атомной гонки и американских политических разборок сороковых-пятидесятых годов ХХ века. Однако, если внимательно следить за руками голливудских кинофокусников, можно обнаружить, что картина ловко подтасовывает историческую фактуру и расставляет акценты аккурат в интересах сегодняшней американской администрации.

Оппенгеймер

Начнём с самого главного – моральной ответственности Соединённых штатов за единственное в истории применение атомного оружия. На протяжении всего фильма зрителя многократно подводят к мысли о том, что это было совершенно необходимо. Подводят элегантно, тонко, через терзания и сомнения основных героев фильма. Зритель должен вместе с ними выстрадать эту непростую мысль – именно так она лучше усвоится и крепче запомнится.

Сначала атомную бомбу американцы стремились создать раньше Гитлера.

Цитаты из фильма: 

Оппенгеймер: – В честной гонке выиграют немцы.

Оппенгеймер: – Изи, я не знаю можно ли нам доверять такое оружие, но я знаю, что нацистам нельзя точно.

Но вот наступает май 1945 года, и зачем же нужна бомба теперь? Зрителю несколько раз доходчиво объясняют, что применение атомной бомбы теперь нужно для завершения Второй мировой войны:

Диалог из фильма:

– Гитлер мёртв, это правда. Но японцы продолжают сражаться (Оппенгеймер).

– Их поражение очевидно.

– Нет, если вы – солдат, готовящийся к вторжению. Мы можем закончить эту войну.

– Но, тем не менее, Вы заявили, что бомбардировка Хиросимы была очень успешной… (Оппенгеймер).

– Технически успешной, а также фактически помогла закончить войну.

– …это станет точкой. Вторая мировая война будет закончена, парни вернутся домой (Джордж Маршалл, генерал).

Это и есть краткое изложение официальной американской доктрины, оправдывающей сброс бомб на Хиросиму и Нагасаки. Мол, за счёт этого война завершилась быстрее и удалось избежать сотен тысяч новых смертей.

Кстати сказать, такой образ мышления вообще свойственен англосаксам. В 1919 году британцы для поддержания порядка на территории своей необъятной империи придумали концепцию «воздушного контроля». Вкратце она звучит так: если где-либо туземцы в колониях начинали восстания, «цивилизованные» британцы сразу подавляли их бомбардировками, не размениваясь на применение сухопутных сил. Официальная история британских Королевских ВВС без стеснения констатирует: хотя в ходе операций воздушного контроля и гибли мирные жители, число жертв было заведомо меньше, чем если бы в ход вступали карательные войска.

Американцы просто вывели эту мысль на новый технологический уровень. Дешевле и эффективнее разбомбить японских туземцев, чем тратить ресурсы на вторжение. Иначе враг не осознает, что пора сдаться, война продолжится и обязательно будут новые жертвы – ведь упоротые японцы собираются воевать до последнего патрона…

Но ведь нет же!

Ещё в июле 1944 года японский посол в Ватикане Кэн Харада намекал Папе Римскому о готовности Японии к переговорам о мире при условии признания права Японии на национальную жизнь и экономику. В начале 1945 года японцы активно вели тайные переговоры и с англичанами, и с американцами о возможности заключения сепаратного мира. Никто иной, как знаменитый Аллен Даллес, сообщал в военное министерство США, что важные лица в правительстве Японии пытаются найти способ выхода из войны – в значительной степени на условиях американцев. По сообщению Даллеса, они настаивали только на одном условии: «сохранить императора и Конституцию, опасаясь, что в противном случае военная капитуляция вызовет полный крах порядка и дисциплины».

Аллен Даллес

18 июня 1945 года начальник личного штаба Трумэна адмирал Уильям Лехи записал в своем дневнике: «На мой взгляд, капитуляцию Японии в данный момент можно организовать на приемлемых для Японии условиях…» В тот же день заместитель военного министра Джон Макклой высказал Трумэну своё мнение: положение японцев настолько плачевно, что это ставит «вопрос, нужна ли нам помощь России для победы над Японией». Он также предложил Трумэну предпринять политические шаги, которые могли бы обеспечить полную капитуляцию Японии, прежде, чем принимать решение о вторжении на Японский архипелаг или ядерной бомбардировке.

Параллельно японцы обсуждали с Советским Союзом вопрос о посредничестве в прекращении войны. Давно доказано, что США знали об этом, поскольку 12 июля 1945 года перехватили и расшифровали японскую дипломатическую телеграмму министра иностранных дел Японии Сигенори Того послу в Москве Наотакэ Сато. Этот документ подтверждал, что японский император был готов сдаться, если союзники проявят больше гибкости в требованиях безоговорочной капитуляции. Военный министр США Генри Стимсон после этого пытался убедить Трумэна вписать в текст предстоящего ультиматума гарантии для императора.

Генри Стимсон

Однако 26 июля была опубликована Потсдамская декларация – фактический ультиматум Японии от имени Трумэна, Черчилля и Чан Кай-ши с крайне жёсткими условиями. Никаких гарантий для императора в документе не содержалось. Япония вынуждена была оставить ультиматум без внимания и продолжать попытки переговоров с Советским Союзом. Но американцы хорошо знали, что в начале августа СССР объявит Японии войну, а значит попытки переговоров обречены.

Таким образом политические шаги, предпринятые руководством США (в первую очередь президентом Гарри Трумэном и госсекретарем Джеймсом Бирнсом) не приближали завершение войны, а лишь затягивали её. Особый цинизм состоит в том, что приказ об атомных бомбардировках был подписан 25 июля, на день раньше Потсдамского ультиматума с условиями капитуляции. Янки сделали всё, чтобы японцы не сдались до испытания на них как на подопытных кроликах нового супероружия.

Образцом исторического цинизма в фильме «Оппенгеймер» является сцена заседания Временного комитета 31 мая 1945 года.  Мы не станем апеллировать к настоящему протоколу этого совещания. Даже не станем обращать внимания на такие «мелочи», что реальный состав комитета был иным, и ряд вопросов решался совершенно другими комитетами на других заседаниях. Спишем эти неточности на художественный, а не документальный характер картины. Но по своей сути эта сцена, хоть и содержит много верных цитат, принципиально искажает акценты, выставляя многих участников тех событий возвышенными гуманистами.

Диалог из фильма:

Генри Стимсон, военный министр: – Бомбардировка в Токио унесла жизни 100 000 человек, в основном гражданских лиц. Меня пугает Америка, когда мы делаем такие вещи, и никто не протестует.

Джордж Маршалл, генерал: – Перл-Харбор и три года жестокого конфликта на Тихом океане дают бОльшую свободу действий с американской общественностью.

Стимсон: – Достаточно, чтобы взорвать атомную бомбу?

Энрико Ферми, один из научных руководителей Манхэттенского проекта: – Атомная бомба, возможно, не нанесёт такого ущерба, как бомбардировки Токио.

Стимсон: – Каковы ваши прогнозы?

Вэнивар Буш, учёный, руководитель управления научных исследований и разработок: – Ну, в среднем городе 20-30 тысяч погибших.

Роберт Оппенгеймер: – Да, но не стоит недооценивать психологическое воздействие атомного взрыва. Огненный столб высотой три километра. Смертоносные нейтронные эффекты в радиусе двух километрах во всех направлениях от одного единственного устройства. Сброшенная с едва заметного самолёта В-29 атомная бомба станет ужасным проявлением божественной силы.

Маршалл: – Если это правда, то это станет точкой. Вторая мировая война будет закончена, парни вернутся домой.

Стимсон: – Военные цели?

Оппенгеймер: – Но нет ни одной достаточно большой.

Джеймс Конант, ректор Гарвардского университета, председатель национального исследовательского комитета по обороне NDRC: – Возможно, жизненно важный военный завод с размещением рабочих поблизости.

Если быть более точным, то Джеймс Конант заявил: «наиболее приемлемой целью был бы жизненно важный военный завод с большим количеством работников и плотно окружённый рабочими кварталами». С помощью таких уклончивых эвфемизмов ректор Гарвардского университета предлагал рассматривать в качестве цели первой в мире атомной бомбардировки гражданское население.

Цитата из фильма:

Энрико Ферми, один из научных руководителей Манхэттенского проекта: – И мы могли бы предупредить их, чтобы уменьшить количество жертв среди мирного населения.

Энрико Ферми

Реплики Энрико Ферми в этой сцене заставляют зрителя считать, что великий учёный был и великим гуманистом, противящимся массовому уничтожению невинных людей. Что ж, приведём фрагмент из книги «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея», отражающий реальный уровень гуманизма знаменитых американских физиков:

«Однажды Ферми отвел Оппенгеймера в сторону и предложил новый способ массового истребления немцев. Продукты радиоактивного распада, предположил он, можно было бы использовать для отравления продовольственных ресурсов. Оппенгеймер отнёсся к идее серьезно. Попросив Ферми больше ни с кем её не обсуждать, Оппенгеймер доложил о предложении генералу Гровсу, а потом обсудил его с Эдвардом Теллером. Теллер якобы ответил, что в ядерном реакторе во время цепной реакции можно выделить стронций-90. Однако в мае 1943 года Оппенгеймер рекомендовал приостановить работу над предложением, причём по шокирующей причине. «Работу в этом направлении, – писал он Ферми, – мне кажется, не стоит даже начинать, если мы не сможем отравить достаточно продовольствия, чтобы погубить хотя бы полмиллиона немцев, потому что из-за неравномерности распространения действительное число пораженных, несомненно, окажется намного ниже». От идеи отказались, но лишь потому, что она не гарантировала уничтожения населения противника в достаточном количестве».

Книга Лесли Гровса "Теперь об этом можно рассказать"

Но вернёмся к сцене заседания 31 мая из фильма:

Эдвард Бартлетт, сенатор от Аляски: – Они бы послали всё, что у них есть, против нас. И я был бы в этом самолёте.

Вэнивар Буш, учёный, руководитель управления научных исследований и разработок: – Если мы объявим об этом, и она не взорвётся, мы сорвём все шансы на капитуляцию Японии.

Как мы уже знаем, это ложь. Но авторы фильма продолжают вдалбливать зрителю идею о том, что только атомная бомба способна остановить неукротимых японцев.

Диалог из фильма:

Эрнест Лоуренс, учёный: – Нет ли способа продемонстрировать бомбу Японии, чтобы спровоцировать капитуляцию?

Лесли Гровс, военный руководитель Манхэттенского проекта: – Мы намерены продемонстрировать это наиболее недвусмысленно. Дважды. Один раз – для демонстрации мощи оружия, и второй раз – чтобы показать, что мы можем продолжать это делать, пока они не сдадутся.

Генри Стимсон, военный министр: – У нас есть список из двенадцати городов на выбор…. Извините, одиннадцати. Я исключил Киото из списка в связи с его культурной значимостью для японского народа. Кроме того, мы с женой провели там медовый месяц. Это великолепный город…

Действительно, Генри Стимсон настоял на исключении Киото из списка возможных целей – хотя вовсе не из-за медового месяца, а с учётом того, что это древняя столица Японии, исторический город и место, имеющее для японцев громадное религиозное значение.

Но авторы фильма изящно опускают неприглядную деталь. Генерал Гровс, военный руководитель Манхэттенского проекта (можно сказать – генеральный продюсер атомной бомбы) активно спорил с военным министром Стимсоном.

Генерал Гровс

Гровс не просто возражал ему на совещании – он настаивал на выборе Киото ещё полтора месяца, пока цели бомбардировки не были окончательно завизированы Трумэном. Историческое и религиозное значение города ничуть не волновало американского генерала. Вот цитаты из книги воспоминаний Гровса «Теперь об этом можно рассказать»:

«В доказательство своей правоты я приводил следующие аргументы: население Киото больше миллиона человек… Промышленные кварталы занимают район площадью 7,5 квадратных километров, тогда как вся застроченная часть города занимает площадь 15-20 квадратных километров».

«Киото сохранял для меня притягательность в основном из-за его большой площади, допускающей оценку мощности бомбы. Хиросима с этой точки зрения нас не вполне устраивала. Я, как и члены Комитета по выбору цели, был твердо убежден, что Киото – одна из важнейших в военном отношении целей. Поэтому я продолжал свои попытки склонить Стимсона на свою сторону…».

Стимсон и Трумэн

Только и всего-то. Чем больше жителей и шире площадь застройки, тем удобнее будет оценивать результаты атомного эксперимента. Как любят говорить американцы – «ничего личного, только бизнес».

Цитата из фильма:

Генри Стимсон, военный министр: – Давайте я упрощу, господа. Согласно данным, которыми я не могу с вами поделиться, японский народ не сдастся. Ни при каких обстоятельствах, кроме успешного и полного вторжения на родные острова. Погибнет много людей, американцев и японцев. Применение атомной бомбы на японские города спасёт жизни людей.

Боже, какие знакомые приёмчики! Да это же один в один пресловутое «хайли лайкли» и Колин Пауэл со своей пробиркой псевдо-фуфла. А ведь доподлинно известно, что о готовности японцев к переговорам Генри Стимсон, проводивший это заседание 31 мая, был осведомлён как минимум на несколько дней раньше. 28 мая заместитель военного министра Джон Макклой предлагал Стимсону исключить из американских требований к Японии термин «безоговорочная капитуляция», поскольку из расшифровок японских сообщений было известно о готовности самураев к компромиссам. В тот же день исполняющий обязанности госсекретаря Джозеф Грю ознакомил с этой информацией и президента Трумэна. Высший топ-менеджмент США хорошо знал, что ниточка от капитуляции Японии у них в руках.

Джон Макклой

И нынешнее американское политическое руководство прекрасно знает, что тогда они это знали. Поэтому массовому зрителю и показывают то время глазами учёных. Физики не были посвящены в политическое закулисье. Их водили за нос, заливая про решительных японцев, которые ни за что не сдадутся. Физики рассуждали и действовали вполне искренне, и эту искренность недостаточно осведомлённых людей Голливуд сегодня выдаёт за официальную позицию американской власти. Это гнусная, бессовестная ложь, которую под брендом Кристофера Нолана вдалбливают в головы миллионам зрителей по всему миру.

«Согласно данным, которыми я не могу с вами поделиться», – такая формулировка из уст министра обороны звучит патриотично и даже немного героически. Она как бы всё сразу объясняет: просто надо этому министру поверить. А то, что никаких подобных данных в природе не было – это не беда, ведь никто из зрителей про это не узнает.

А что же сам Роберт Оппенгеймер? После просмотра фильма может показаться, что гениальный физик не был сторонником применения создаваемого им оружия на практике. Сомневался. Не хотел смертей. Был чистым учёным, и всячески дистанцировался от практических вопросов. А после сброса бомб на Хиросиму и Нагасаки страдал и мучился от ощущения, что у него руки в крови…

Но ведь снова нет! И книга «Триумф и трагедия американского Прометея» это многократно подтверждает, в отличие от фильма. Вот, например:

«Через несколько дней после испытания «Тринити» [первое ядерное испытание 16 июля 1945 года – В.И.] Оппенгеймер озадачил секретаршу грустным, если не сказать мрачным замечанием… В то утро, попыхивая трубкой, он обронил: «Эти бедные человечки, эти бедные человечки», имея в виду японцев. Оппи произнес эти слова с ноткой беспомощности и мертвенной уверенности.

Тем не менее всю неделю Оппенгеймер трудился не покладая рук, чтобы гарантированно взорвать бомбу над головой «бедных человечков».

Или вот, про то самое совещание Временного комитета 31 мая 1945 года:

«Оппенгеймер ничего не возразил против выбора цели. Более того – начал обсуждать, не следует ли нанести несколько ударов одновременно. Он считал одновременный сброс нескольких бомб «вполне осуществимым».

А вот как Оппенгеймер отреагировал на коллективную попытку учёных Манхэттенского проекта протестовать против боевого применения атомной бомбы:

«Составленная Лео Силардом петиция призывала президента Трумэна не применять атомное оружие против Японии, не объявив во всеуслышание условий капитуляции: «Соединенные Штаты не должны прибегать к использованию ядерных бомб на этой войне без опубликования предъявленных Японии подробных условий сдачи и сознательного отказа Японии от их выполнения». За несколько недель петиция Силарда собрала подписи 155 ученых, участвующих в Манхэттенском проекте. Контрпетицию подписали всего два человека».

«Несмотря на это, Оппенгеймер, когда Теллер показал ему петицию Силарда, не на шутку разозлился. По словам Теллера, Оппи принялся поносить Силарда и его сторонников: «Что они соображают в психологии японцев? Как они могут судить о правильном способе окончания войны?»

В фильме есть фрагмент, когда в мае 1945 года Оппенгеймер выступает на неформальном собрании учёных Манхэттенского проекта и философскими рассуждениями убеждает их не противиться применению бомбы:

– Но как мы можем оправдать применение этого оружия против людей?

Оппенгеймер: – Мы теоретики, так? Мы представляем себе будущее, и наши фантазии приводят нас в ужас. Они не будут бояться этого, пока не поймут – а они не поймут, пока мы не используем. Когда мир узнает страшную тайну Лос-Аламоса, наша работа здесь обеспечит мир, которого человечество ещё не видело. Мир, основанный на таком международном сотрудничестве, которое всегда предвидел Рузвельт.

Ух ты! Оказывается, применение атомной бомбы – это сложный моральный выбор, который делается во благо всего человечества, во имя мира во всём мире! А американцы – рыцари вселенского добра, несущие лучезарный свет населению земли! (Просто глупые людишки пока этого не понимают)

Да уж, красивый патетический пассаж вложен авторами картины в уста Роберта Оппенгеймера. Беда лишь в том, что буквально таких слов физик никогда не говорил. С киноэкрана для нас всего лишь красиво озвучивают внешнеполитический нарратив США («Голливуд – наш лучший экспортёр», мы помним). Настоящий же Роберт Оппенгеймер в мае 1945 года высказывался совсем в другом ключе.

Из книги «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея»:

«30 мая, услышав, что Оппенгеймер находится в Вашингтоне для встречи с военным министром Стимсоном, Силард позвонил в приёмную генерала Гровса и договорился на утро о встрече с Оппенгеймером. Оппенгеймер считал Силарда назойливой мухой, но всё же согласился его выслушать.

– Атомная бомба – дерьмо, – выслушав аргументы Силарда, сказал Оппенгеймер.

– Что Вы имеете в виду? – не понял Силард.

– Ну, это оружие не имеет военного смысла. Оно наделает много шума, очень много шума, но бесполезно для войны».

А вот как в фильме показана сцена с выступлением Оппенгеймера в Лос-Аламосе после сброса бомбы на Хиросиму. Восторженные поклонники встречают его как настоящую рок-звезду. Ошарашенный тупостью восторженно вопящих людей Оппенгеймер нехотя выходит из-под трибун на сцену. Он явно в замешательстве. Он буквально раздавлен грузом своей моральной ответственности за десятки тысяч японских жизней. «Мир будет помнить этот день», – выдавливает из себя он. Недалёкая публика без угрызений совести (кстати, это учёные) аплодирует и визжит от восторга. «Я так горжусь тем, чего вы достигли», – с трудом подбирает слова Оппенгеймер, и тут у него начинаются видения. Полными ужаса глазами физик представляет себе, как вся публика в зале сгорает от атомной вспышки. Голова кругом, невыносимые мучения, радиоактивный пепел. Зрители сопереживают проклятию, которое интеллектуал принял на себя ради высших целей.

Но давайте же узнаем, как это выступление происходило на самом деле. Рядовой Эд Доти в своих воспоминаниях описал эту сцену в письме родителям таким образом:

«Вечером в лекционный зал набилось много народу. Один из младших физиков, Сэм Коэн, запомнил, как толпа криками и топотом призывала Оппенгеймера выйти на сцену. Все ожидали, что он по привычке появится из бокового крыла. Однако Оппенгеймер избрал более картинный выход – через центр зала. На сцене он сцепил руки и, как боксер-профессионал, победоносно потряс ими над головой. Коэн запомнил его слова: «Пока ещё рано судить о результатах, но я уверен, что японцам они пришлись не по вкусу». Толпа взорвалась радостными воплями и рёвом выразила одобрение, когда Оппи сказал, что «гордится» всеобщим успехом. По словам Коэна, «он [Оппенгеймер] жалел лишь о том, что бомбу не получилось сделать вовремя и сбросить на немцев. Эта реплика буквально сорвала крышу».

Эд Доти

Вот она, великая сила киноискусства! В фильме есть выход Оппенгеймера через центр зала. Есть слова про «рано судить о результатах». Есть про гордость общими успехами. Есть про «жаль, что не успели использовать против немцев». Формально говоря, вроде бы расхождений нет. Но интонации и эмоции – полностью противоположные!

Киношный Оппенгеймер раздавлен ужасом и не рад своей пирровой победе. Настоящий же Оппенгеймер упивался триумфом, а если о чём и жалел – то лишь о затянувшихся сроках проекта. А в 1960 году этот настоящий Оппенгеймер не постеснялся принять приглашение прочитать серию лекций в Японии. На пресс-конференции в Токио он флегматично выдал прямо в глаза японским журналистам:

«Я не жалею о своей причастности к техническому триумфу атомной бомбы. Не то, чтобы я не чувствовал угрызений совести, но я не чувствую их сегодня вечером сильнее, чем вчера».

Продолжение статьи читайте по этой ссылке.