Истории старого Бриска. Как брестские евреи строили венскую синагогу и устраивали сионистские дебоши

В 2019 году в Брест из Австралии приехал еврей Сэм Вабник, который 81 год назад уехал с родителями из города, спасаясь от голода и нищеты. За несколько лет до Сэма в город приезжали потомки сирот-евреев, которых в начале XX века вывез из Брест-Литовска в Южно-Африканскую Республику меценат Исаак Охберг. Приезжали не одни, а целыми семьями: отцы, внуки, правнуки…

Они не шли смотреть на аллею кованых фонарей, не бежали в Брестскую крепость, не мчались в музей паровозов. Несколько поколений одной семьи просто гуляли по улицам старого города, заглядывали во дворы, в которые и местные нечасто захаживают, выискивая следы старого еврейского Бриска, и улыбались, когда находили. Сюда они приезжали не за достопримечательностями, а за памятью, которую до сих пор хранят старые и местами неприглядные здания.

Семьи Вайцблюм и Яглом собрались за столом на Седер Песах. 27 марта 1937 года, Брест-над-Бугом. Фото: Мемориальный музей Холокоста США, collections.ushmm.org

Вместе с краеведом Ефимом Басиным TUT.BY прошел по еврейскому Бресту, который, хоть и скрыт за обновленными фасадами, все еще хранит истории своих жителей.

…Прогулка по еврейскому Бресту — это легко. Достаточно найти хорошего гида и включить воображение. Последнее — обязательно. Без него не заглянешь под бледную штукатурку намарафеченных исторических зданий, не увидишь горожан, неспешно прогуливающихся по улочкам старого города, не заметишь красивой синагоги за окнами кинотеатра. За годы пожаров, разрушений и реконструкций историко-культурные ценности Бреста научились скрывать свою старину, мимикрировать под новострои.

Нашим проводником в еврейский Брест стал председатель общественного объединения «Брестский еврейский благотворительный центр «Хэсэд-Давид» Ефим Басин — один из лучших краеведов, который в пыльных кабинетах архива проводит едва ли не больше времени, чем на свежем воздухе. С ним мы встретились в подвале еврейской общины на улице Гоголя. Ефим взял в руки планшет и позвал на шпацир по старому Бриску — именно так называется город на идише.

Ефим Басин

Экскурсию начали с улицы Гоголя. Ефим набрал в легкие больше воздуха, мы — включили воображение.

— Еврейская община в Бресте — древнейшая в Беларуси. Она была самая большая, самая главная. От нее уже отделялись другие. Население еврейское в Бресте жило очень давно. Еще в 1388 году князь Витовт даровал Брестской еврейской общине привилей, который обеспечивал им свободу вероисповедания и давал большие права в торговле. В новейшем времени была строгая иерархия среди населения. Крестьяне жили в деревнях, в городе — ремесленники и мещане. И вот эту нишу в ВКЛ и потом при Польше занимали евреи. Они составляли внушительную часть населения старого Бреста. Когда Брест по третьему разделу Речи Посполитой отошел к Российской империи, евреям запретили иметь наделы в сельской местности — и они все переселились в города. Чтобы еще больше ограничить их права, по западной части империи была проведена черта оседлости, за которой было запрещено селиться евреям. Так и получилось, что евреи составляли большинство населения городов нынешней Западной Беларуси.

«Моряки открыли одну банку — а там вместо огурцов оказался спирт»

Под размеренное повествование краеведа с современной улицы Гоголя стали «пропадать» кованые фонари, заборы, клумбы, плитка… На их месте выросли тополя, кусты, трава. Асфальт сменила грунтовка. Исчезли многоэтажки и бизнес-центр. Вместо них поднялись деревянные одноэтажные домики. Глянули на табличку с названием улицы. Уже не Гоголя — Костюшко. Зато остался кирпичный домик салатового цвета.

— Здесь жил русский адвокат Василий Пантелевич, — говорит Ефим.

Поворачиваем с улицы Костюшко (ныне — Гоголя) направо, на площадь Пилсудского (ныне — площадь Свободы). С трех сторон ее забором закрывают кирпичные дома с деревянными ставнями на окнах, коваными ограждениями балконов, чадящими дымоходами на двускатных крышах. Сказочные теремки с черно-белых открыток. Почти 100 лет назад это был, можно сказать, квартал элитной жилой застройки, где селились обеспеченные люди: врачи, адвокаты, успешные торговцы.

— Сейчас мы стоим на площади Свободы. Раньше она называлась Ратушная, Думская, Пилсудского. Как власть менялась, так и у нас менялись названия улиц. Она уникальна тем, что практически не изменилась за почти 100 лет. Даже нумерация, за малым исключением, осталась та же, — Ефим указал на бледно-розовый двухэтажный дом в самом начале площади по нечетной стороне. Красными буквами на фасаде выложена надпись «Поликлиника». А раньше это была не поликлиника. — Это дом адвоката Иосифа Раппопорта. Он возглавлял брестский союз евреев, боровшихся за независимость Польши. Это был его особняк.

Особняк Раппопорта

Напротив особняка Раппопорта, по другую сторону площади, стоял дом Лазаря Калинского:

— Раньше Тересполь был огуречной и капустной столицей Польши. Там производились замечательные соленые огурцы и квашеная капуста. Настолько вкусные, что их экспортировали. Даже в США. Продукция выращивалась, сдавалась на фабрики и консервировалась по уникальной методике. Занимались этим бизнесом брестские евреи. В их числе братья Калинские. На этом они заработали хорошие деньги. Этот дом построил Лазарь, а второе здание, неподалеку, — его брат Иосиф. С ними связана одна забавная история. Огурцы Калинских консервировались в жестяных банках и кораблем переправлялись в США. Однажды команда корабля выпивала во время рейса и им не хватило закуски. Моряки открыли одну банку, а там вместо огурцов — спирт. Было это в то время, когда в Америке действовал сухой закон, а контрабандой заправляла мафия. По этому поводу был большой скандал, но вину братьев Калинских в контрабанде доказать не смогли.

Дом Лазаря Калинского

Когда в 1939 году в Брест пришли Советы, Лазарь, как крупный капиталист, решил с родными бежать к родственникам в Украину, в Ковель. Там их застала война. Калинские попали в гетто и все погибли. Спаслась лишь дочь.

— Дочке очень хотелось учиться. Она уехала в Россию, отучилась на учительницу, там пережила войну. Так спаслась. После войны она как гражданка Польши вернулась на родину. Попала как раз на тот период, когда польским евреям разрешили уехать в Израиль, — и успела в эту форточку проскочить. Там сейчас живут ее потомки. Они как-то приезжали в Брест, ходили по улочкам, смотрели на дом, где жили их предки, — рассказывает Ефим. — Внучка Лазаря мне говорила, что они бегали покупать турецкий хлеб. Я думал, в тот дом на углу, там была пекарня Рашкиса. Но в наших архивах я позже нашел заявление на размещение рекламы от пекаря-турка — и оказалось, что его пекарня находилась на нынешней улице Гоголя. Брест всегда был многонациональным городом. До революции в Бресте были как минимум две турецкие пекарни. Их в то время называли константинопольскими.

«Разъезжались по всему свету»

С площади Пилсудского через арку Ефим ведет нас во двор здания из красного кирпича с табличкой «Архив загса» у входа.

Дом Ари Бегуна

— Мы попали во двор дома Ари Бегуна. Он был известным в Бресте врачом. Работал в товариществе охраны здоровья, возглавлял его, читал лекции в том числе по гигиене. В этом доме он жил и принимал пациентов. А у его жены был тут косметический салон. Я читал в архиве ее рекламку. В списке услуг было даже что-то напоминающее современный солярий. Семья Бегуна погибла в гетто. Здание сохранилось. Сейчас в нем размещается архив загса. Эти плодовые деревья, насаждения — все осталось с тех времен. Естественно, в то время земля не была покрыта асфальтом. Была обычная грунтовка. Поэтому зимой и осенью ходить здесь было не очень приятно. А дальше стоят сараи. Они были совершенно необходимы всем жителям. Холодильников в то время не было — еду хранили в подвалах, а в сараях держали дрова для отопления: центрального-то не было.

По соседству с домом Бегуна стояла пожарная станция. До наших дней дожили только два гаража, расположенные буквой «г». Они скрыты от любопытствующих глаз бетонным забором.

— Раньше на месте пожарной станции стояло красивое здание. По одной версии, там располагалась дума. Но наш брестский краевед Александр Пащук высказал мнение, что в таком здании дума находиться не могла. Я с ним согласен. В Первую мировую войну здание сильно пострадало, его не восстанавливали — разрушили и построили на его месте пожарную станцию

И мы идем дальше по старому Бриску. На другой стороне перекрестка в двухэтажном доме на углу в межвоенное время располагался еврейский центр по эмиграции:

— В то время из Бреста шла очень большая волна эмиграции, и все оформляли документы в этом здании. Разъезжались по всему свету. Уезжали туда, где принимали. Америка после Первой мировой принимала всех, кто ехал воссоединиться с родственниками. Потом правила ужесточились, и уже с очень большим трудом туда эмигрировали. Больше людей принимали латиноамериканские страны. Сразу после войны на Полесье было много еврейских детей-сирот. Был такой меценат Исаак Охберг, который вывез 167 таких детей в ЮАР. Там они выросли, — рассказал Ефим.

Евреи уезжали из разрушенного во время Первой мировой Бреста как легально, так и нелегально:

— Когда в Палестине действовал английский мандат, британские власти ограничивали эмиграцию евреев на подмандатную территорию. Местные сионистские организации нашли способ обойти эти ограничения. К примеру, в Брест приезжала команда евреев-спортсменов из Палестины, и тут их в срочном порядке женили на местных еврейках. И девушки получали право переехать в Палестину. Потом эти же спортсмены уезжали в Вильнюс, где повторяли ту же операцию.

«Еврейская община показала план императору Николаю I — он написал, что здание некрасивое»

Мы оставили позади площадь Пилсудского и вышли на улицу Листовского (ныне — Буденного). Прошли до пересечения с Домбровской (ныне — Советской). В Бриске на этом месте стояла красивейшая синагога. Ее построили после того, как город перенесли на несколько километров восточнее для строительства на его месте Брестской крепости.

— Есть легенда, что изначально синагога должна была быть другой. Но когда еврейская община показала план императору Николаю I, он написал, что здание некрасивое, и велел построить синагогу по венскому проекту. Тогда община за свой счет послала архитектора в Вену — и он снял чертежи. В итоге здесь построили замечательное здание. Подлинность этой истории, конечно, вызывает сомнения: я сколько ни искал в архивах, подтверждений не нашел. Даже пытался найти похожую синагогу в Вене. Но оказалось, что все синагоги, кроме одной, фашисты в Вене уничтожили. А та, что осталась, была встроена между домами.

Синагогу построили на этом месте в 1862 году по проекту венского архитектора Йозефа Корнхойзеля. Ее дважды восстанавливали: после пожара в 1895 году и Первой мировой войны. Советская власть устроила в синагоге кинотеатр. Во второй половине XX века здание существенно перестроили. От старой синагоги остались фундамент и часть стен. Сейчас это кинотеатр «Беларусь».

До Второй мировой войны в Бресте действовало более 40 синагог. Кроме того, существовали еврейские движения и партии разных толков.

— В Брест-Литовске было огромное количество партий и еврейских движений, — рассказал Ефим. — У каждой были свои позиции и мнения по любому поводу. Иногда разногласия заканчивались потасовками. Я находил в архивах полицейские донесения времен польского Бреста. В одних сообщается о том, что когда Бен-Гурион (важный деятель сионизма, первый премьер-министр Израиля. — Прим. TUT.BY) приехал в Брест на встречу со своими последователями, туда пришли сторонники течения Жаботинского (лидер правого сионизма, идеологический антипод Бен-Гуриона. — Прим. TUT.BY). Произошла драка. Польской полиции пришлось вмешаться и разнять их. Потом приехал в Брест Жаботинский, чтобы поговорить со своими последователями. Последователи Бен-Гуриона пришли к зданию, где те собрались, бросали камни в окна и выкрикивали оскорбительные лозунги. Все это было.

Сразу за синагогой, на месте парковки, располагался «еврейский двор». Там стоял деревянный дом семьи Соловейчиков — потомственных раввинов Брест-Литовска. Здесь они обосновались еще в 1875 году, когда местная община пригласила Йосефа Дов-Бер Соловейчика занять должность раввина города. Он предложение принял. Когда Йосефа не стало, пост занял его сын Хаим Соловейчик, который прославился на весь мир как создатель новаторского метода изучения Талмуда, названного «брестским». После Хаима главным раввином Брест-Литовска стал его сын Ицхок Зеэв. Его семья застала в Бресте Вторую мировую войну. Когда немцы захватили Польшу, его жена и четверо детей получили разрешения на выезд в Палестину. По пути в эмиграцию их поймали нацисты и расстреляли. Ицхок с пятью сыновьями и двумя дочерьми бежал в Вильнюс, откуда добрался до Израиля.

— Здесь же, на еврейском дворе, располагалась гостиница. А вон там, — указывает Ефим на бледно-голубой двухэтажный дом, — стоит здание бывшей школы, в которую ходил будущий лауреат Нобелевской премии мира и седьмой премьер-министр Израиля Менахем Бегин. Это была школа для религиозных сионистов. Он ее закончил, а затем поступил в польскую гимназию на нынешней улице Мицкевича. Почему в польскую? Потому, что действовавшая в городе еврейская гимназия не давала права поступления в университет. А после той гимназии он закончил Варшавский университет. Семья у него была небогатая, отец был секретарем брестской еврейской общины. Денег у них никогда особо не было, но своих детей они смогли выучить.

После нападения Германии на Польшу Менахем Бегин бежал из Варшавы в Вильнюс, где его арестовали советские власти — как агента британского империализма — и приговорили к 8 годам лагерей.

— Это его спасло. Его родители погибли в Брестском гетто. Когда немцы вошли в Брест в 1941 году, они расстреляли около 5 тысяч евреев-мужчин, которые потенциально могли оказать сопротивление. Отец Бегина был среди них. В нашем областном архиве есть анкета матери Менахема Бегина, которую на нее составили немцы. Она умерла в гетто.

Школа, в которой учился Менахем Бегин

Менахем Бегин освободился в 1941 году, вступил в армию Андерса. Затем оказался в Палестине, где осел и посвятил себя борьбе за создание еврейского государства.

«Я бы хотел умереть в 93 года в постели с барышней»

Ефим ведет нас дальше по Бриску. Уходим из центра ближе к Мухавцу. По словам гида, в начале прошлого века улица Шоссейная (ныне — проспект Машерова) делила общину на две части. По одну ее сторону жили преуспевающие евреи, по другую, которая прилегает к реке Мухавец, селились в основном малоимущие.

На бывшей улице Белостоцкой (ныне — Советских Пограничников) располагалась когда-то синагога Экдеш. Ее построили в конце XIX века. Зал вмещал около 400 человек. После начала Второй мировой войны она служила убежищем для беженцев из Польши. С приходом советской власти в здании синагоги сделали еще один кинотеатр. В последние годы оно использовалось под офисы.

— Первоначально эта синагога работала при больнице. Она была в городе вторая по размерам, и ее так и называли «Вторая синагога» — Экдеш. В нынешнем здании о старой синагоге напоминают разве что стрельчатые окна на боковом фасаде, — вздыхает Ефим.

15 августа 2019 года, кстати, здание бывшей синагоги Экдеш выкупила Брестская иудейская религиозная община. Здесь планируют провести ремонт и вернуть зданию первоначальный вид.

От Белостоцкой Ефим ведет нас на улицу Театральную (ныне — Свердлова). Здесь, в здании нынешнего торгового колледжа, располагался театр Сарвера.

— Кто только ни выступал! Когда сюда приезжали артисты, им нужно было платить сбор в магистрат. Артисты — люди небогатые, поэтому они очень часто обращались к местным властям с просьбой уменьшить этот сбор либо совсем от него освободить. Эти обращения сохранились в нашем областном архиве. По ним известно, что в Бресте выступали многие звезды: от Александра Вертинского до Большого Варшавского театра. Там же проводили и кинопоказы. Михаил Сарвер ездил в 30-х годах вместе с польской делегацией на московские кинофестивали и привозил оттуда в Брест фильмы. «Веселые ребята», «Волга-Волга» — они все здесь демонстрировались, именно в этом здании. Я думаю, вполне уместно было бы установить на этом доме табличку в память о театре Сарвера или вернуть улице межвоенное название — Театральная, — говорит Ефим.

Михаил Сарвер чудом избежал гибели в Брестском гетто. Перед вторжением немцев в июне 41-го его отправили от филармонии сопровождать гастрольную концертную группу. Когда началась война, они были в Пружанах. Оттуда артистов эвакуировали дальше на восток воинским эшелоном.

Вернувшись после войны в Брест, он работал в Доме народного творчества у Важенина, писала газета «Брестский курьер». Жить ему было негде, и он некоторое время снимал угол у школьной уборщицы. Менахем Бегин, у которого Михаил Сарвер преподавал ораторское искусство, выслал ему приглашение на выезд в Израиль за своей подписью. Но Михаил Абрамович не покинул родной Брест. Здесь он и умер. Брестский актер Борис Бухтеев, который лично знал Михаила Сарвера, вспоминал о нем так:

«В Бресте при Польше было две православные церкви, два католических костела, две синагоги и два публичных дома: один для богатых, другой для бедных. Про Сарвера говорили, что он ходил в оба. Мне однажды Михаил Абрамович сказал: «Ты знаешь, я бы хотел умереть в 93 года в постели с барышней. В 93 года, потому что уже не жалко умирать. В постели с барышней, чтобы сказали: такой старый, а еще может!..»

«Мы должны были умереть вместе со всеми евреями Бреста»

От Театральной улицы мы выходим на улицу Зыгмунтовскую (ныне — Карла Маркса), идем на север. Миновали дома сестер Рабинович — два идентичных здания, соединеных между собой аркой.

Два дома сестер Рабинович, соединенные аркой

— А вот этот дом принадлежал семье Зысманов. Ашер Зысман во время ликвидации гетто спрятался со своей женой и тещей в убежище и спасся, — указывает Ефим на дом по соседству с нынешней детской стоматологической поликлиникой.

Ашер Зысман пережил войну. В своих воспоминаниях он писал, что в начале сентября 1942 года жители Брестского гетто стали готовить убежища, ожидая начала карательной операции. Ашер вырыл землянку под одним из домов, куда спрятался со своей женой и тещей. С ними же скрылись в убежище еще шесть человек:

«Миссис Долински покинула наше убижище и сдалась палачам, умоляя о пуле. Некоторые [из тех, кто прятался с Зысманами] жаловались, что все впустую и мы должны были умереть вместе со всеми евреями Бреста», — писал Ашер Зысман в своем дневнике.

Дом семьи Зысманов. Вид со двора

Вместе с Ефимом мы возвращаемся на улицу Костюшко, где и заканчивается наша экскурсия по старому Бриску.

— Очень много евреев, выходцев из Бреста, живут по всему миру. Многие из них стали состоятельными людьми и сейчас могут себе позволить вернуться к своим корням. Очень часто в их семьях об этом периоде в их жизнях не говорилось по понятным причинам. Они сюда приезжают и пытаются найти какие-то следы их прошлого. В этом плане мне очень жалко, что центр нашего города так стремительно меняет свой внешний вид. Из-за этих изменений мы теряем изюминку, которую можно было бы демонстрировать таким туристам. Мало кто понимает, как важно сохранять то, что осталось. Ведь есть туристы, которым интересны и эти, как их называют некоторые, развалюхи. Есть такое понятие — память места. Уничтожая старое строение, мы уничтожаем и память о людях, которые там жили, память о событиях, там происходивших. Мы все с вами становимся беднее. Новое — так пока оно еще наберется и пропитается людскими судьбами и событиями…

А пока Ефим Басин рад и тому, что в Бресте все же есть примеры бережного отношения к старине. В пример приводит ремонт дома на углу Карла Маркса и Буденного: здесь не только сохранили надписи под штукатуркой, но до некоторой степени восстановили оформление мансарды. «Очень напоминает дореволюционное», — говорит Ефим.

— Еще мне нравится работа по спасению надписей на доме на углу улиц 17 сентября и Дзержинского. Спасибо брестскому художнику Павлу Рябову, его жене и, конечно, нашему главному архитектору Николаю Николаевичу Власюку. Мне кажется, город приобрел две важные туристические достопримечательности.

С недавних пор старые надписи на брестских домах не закрашивают, а делают контрастнее и сохраняют. И это радует